Глава 19. Уорвик, Делатель королей
Знаете, как больно бьют капли?
Обычные капли дождя.
Еще минуту назад ты не замечал их совсем, рвался к коню, отчаянно протягивая к уздечке руку в латной перчатке.
А сейчас лежишь, и самым ужасным в мире звуком тебе кажется стук капель о пробитый копьем панцирь.
Ничего не существует, ничего уже не важно, жизнь уходит с каждым вздохом, но проклятые капли стучат и стучат, отзываясь в каждой клеточке тела невыносимой болью.
Еще вчера ты был Делателем королей.
Да что вчера, еще два часа назад.
Уорвиком, Ричардом Невиллом, Шестнадцатым графом Уорвик и Шестым графом Солсбери.
А сейчас лежишь в грязи, и кажется, что каждая капля не отскакивает от брони, но пробивает саму душу.
Дымка, туман в глазах.
Дымка, туман на проклятом поле Барнета, где легли пять тысяч ланкастерских солдат, и ничто уже не мешает Йоркам.
Дымка, туман, из которого осуждающе глядят пятнадцать поколений предков.
Ты, именно ты, Уорвик, был тем, кто стал Делателем королей.
И ты все проиграл.
Вон, бросая на бегу луки, мчат к кромке леса остатки твоих стрелков.
Загоняют коней рыцари в надежде успеть к воротам своих замков раньше, чем изменники-кастеляны с лязгом обрушат решетки и скрипнут петли поднимаемых мостов.
Они преклонят колени перед Йорками, сложат мечи и присягнут, их простят, ты и сам так делал, Ричард.
Шестнадцать лет назад ты вел войска Йорков в бой против короля Генриха при Сент-Олбансе.
Разбитые ланкастерцы бежали, и вы рубили их, не зная пощады.
Потом ты короновал Эдуарда Четвертого, стоял рядом с Ричардом Глостером и герцогом Кларенсом, братьями короля.
Вас всех убьют, а король умрет сам, в окружении своих баб и не имеющих будущего детей.
Но это потом.
А пока ты поссорился с Эдуардом и выволок на трон Генриха, Эдуард бежал в Бургундию, и ты уже думал, что мир твой.
Как?? Как могло случиться, что ланкастерцы снова бегут, как-тогда, шестнадцать лет назад, при Сент-Олбансе?
Бегут, только топчут они теперь не свои, но твои знамена, Уорик!
Все, все что поколения предков собрали на гербе, вписав в него мощь и славу, все это рвется грязными тряпками под копытами коней.