— Фантазия у вас, господин министр...
богатая.
— Ну, есть немного, — он состроил
скромные глаза и покачался с пятки на носок, пожал плечами: — Мы,
дипломаты, должны быть готовы ко всему.
Вера посмотрела на обломки мебели в
груди у здоровяка, уважительно кивнула, но ничего не сказала.
Министр перестал дурачиться и указал взглядом на трупы:
— Хотите ещё что-нибудь посмотреть
или идём слушать записи?
— Пойдём.
На самом деле, она хотела. У неё аж
чесалось всё внутри от желания посмотреть на ноги мускулистого
вампира и найти там ещё одну татуировку, на пятке. Но она
промолчала.
Министр продезинфицировал инструменты
и убрал их в ящик, воткнул каждому трупу в грудь ещё по карандашу
для профилактики, накрыл их и задвинул ящики обратно в холодильник.
Тщательно вымыл руки и повёл Веру в кабинет прослушки.
***
Кабинет Вера помнила — она уже была
здесь, подписывала расшифровку записи своего разговора с Артуром,
здесь ничего не изменилось. Министр пригласил её садиться за стол,
сел напротив, разложил перед собой чёрные камни с записями и
какой-то прибор в виде деревянной коробки, который эти камни
синхронизирует, как он объяснил.
Ему принесли ещё пачку отчётов, он
бегло просмотрел их и отложил, отослал бойца и запер дверь. Сел
напротив Веры и посмотрел ей в глаза странным взглядом, который она
не поняла, поэтому вопросительно приподняла брови, от чего министр
немного нервно усмехнулся и махнул рукой, как будто ничего не
произошло:
— Включать?
— Да.
Он нажал на коробку и из крайнего
камня раздался мужской голос, от которого по Вериной спине
прокатились мурашки — она настолько давно не слышала русскую речь,
что успела забыть, как она звучит, и услышать её вновь оказалось
жутко цепляющим за нервы ощущением. Это настолько сильно её
цепануло, что она не сразу поняла, что язык всё-таки не русский, а
просто очень похож — некоторые звуки были откровенно украинскими,
некоторые польскими, слова зачастую вообще угадывались интуитивно
через латынь или что-то родственное, но интонации, само построение
фраз и расстановка акцентов — всё было родным, это оказалось жутко
приятно, как встретить цветок из бабушкиного огорода в чужой
далёкой стране. Она настолько ушла в эти ощущения, что смысл прошёл
мимо неё, пришлось просить министра включить заново, он ничего не
сказал и вообще сделал вид, что не заметил, просто включил и всё. И
она стала мысленно переводить на привычный вариант разговорного
русского. Попросила у министра бумагу с карандашом и стала
записывать, прослушала всё несколько раз и стала читать свои записи
вслух для министра, одновременно с репликами на записи.