Она помрачнела, но кивнула:
— Что вы хотите знать?
— Всё. Какие у вас были
отношения?
— Прекрасные.
— Вы поняли, что я имею в виду.
— Вам оно надо?
— Если бы мне было не надо, я бы не
спрашивал.
— Мы встречались. Полноценно, со
всеми необходимыми компонентами полноценного офигенного встречания,
не долго, но очень круто. Я видела и щупала каждый сантиметр его
тела, и лазила ему пальцами в рот, никаких змеиных клыков там не
нашла, если вас это интересует.
— И как это у вас называется? Как бы
вы его мне представили?
Она посмотрела на него с намёком, что
его шутка не смешная, он изобразил абсолютное удовлетворение
уровнем своей шутки, и желание усугубить:
— Вот идёте вы с ним, навстречу я, вы
говорите ему: «Знакомься, это Кан Шеннон, мой министр. А это...»
кто? Жених? Друг?
Вера помрачнела ещё сильнее,
изобразила натянутую несерьёзность и призналась:
— Не знаю... Называть такого человека
бойфрендом и относиться к нему как к чему-то временному, что чисто
веселья ради... как-то странно, оно не клеится. Бойфренд — это
что-то такое оптимистичное, с модной стрижкой и дурацкой музыкой в
плейере, для кого важно, что надеть и куда пойти на свидание. А
когда человек оценивает жизнь с точки зрения «жив и хорошо, есть
еда и горячая вода — вообще отлично», то для него в принципе мало
что важно, и если я попадаю в список того, что важно, то это
офигенная честь, и начинаешь очень осторожно подбирать слова.
«Бойфренд» это хреновое слово, и «мой парень» как-то слабо, и «мой
мужчина» фигня какая-то, как будто я с ним мужу изменяю или просто
трахаюсь без обязательств. Такого человека хочется называть как-то
по-особенному.
Она замолчала, он спросил с настолько
равнодушным видом, что только слепой и глухой не понял бы,
насколько ему не всё равно:
— Почему не по имени?
Она сделала вид, что это обычный
вопрос и дала обычный ответ, чуть улыбнувшись, как будто это ерунда
и забавно:
— Я почти уверена, что он назвал
ненастоящее имя.
— Почему вы так решили? Вы видели его
документы?
— Документы видела, имя там было то,
которое он назвал, но он на него не отзывался. Как будто не его
зовут. А потом такой типа «ой, это же сегодня я». Я палила его на
этом, но он отшучивался и просил не спрашивать. Я не настаивала,
нам было, о чём поговорить. Он про детство охотно рассказывал, про
учёбу, про книги, мы обсуждали какие-то философские вопросы,
конкретные годы жизни не обсуждали, мы договорились один раз и
потом просто опускали эти моменты.