— И что с ним случилось?
— Его убили, свои, во сне, хитрым
сволочным способом. Он спал под моей дверью, мимо него ко мне
пройти было нельзя. Я понял, что я следующий, и сбежал. Он мне
иногда снится, советы даёт... Такая чистая душа, вообще ни за что
умер. Родился бы в Карне, сто лет бы жил, горя не знал, землю
пахал, детей катал на себе. Но он родился в империи, где детей как
грязи, поэтому родители его продали, как только нашёлся покупатель,
который предложил хорошие деньги. А покупатель его продал перекупам
в городе, там его купили на каменоломни, а потом ещё раз
перепродали в цирк, когда он вырос и стало понятно, что он боями
больше заработает. Свиньи. Цыньянцы не люди, вы правильно говорили,
надо завоевать эту страну хотя бы для того, чтобы запретить рабство
и бинтование ног, и научить их не рожать больше детей, чем они
могут прокормить, чтобы потом не избавляться от них, как от лишнего
рта. Дикари. Противозачаточный амулет стоит денег, да, но ребёнок
стоит больше, это даже тому, кто считает на пальцах, давно должно
быть понятно. Но они думать не умеют, они умеют только слушать
приказы. А тем, кто отдаёт приказы, выгодно иметь как можно больше
рабов, потому что, чем их больше, тем они дешевле. И аристократы
там тоже свиньи, дети предателей, там половину вырезать без суда —
мир станет только лучше. Так... — он отпустил её руку и потёр
глаза, медленно глубоко вдохнул и сказал: — Вера, вот опять... Что
вы со мной делаете? Я не должен был этого говорить. Никому не
говорите, что я такое сказал.
— Хорошо.
— Нам пора.
Он продолжал лежать и тереть глаза,
она ровно спросила:
— Куда?
— На завтрак, я есть хочу. И спать
хочу. Но мне нельзя, а вот вам — очень надо. Я отменю ваши встречи,
поешьте и ложитесь, я вас в обед разбужу. Хорошо?
— Ладно. Пойдём.
Он полежал неподвижно ещё несколько
минут, потом всё-таки встал, пошатнувшись как пьяный, немного
постоял, собрался и телепортировал их на третью квартиру.
***
На третьей квартире министр отправил
её переодеваться к завтраку, а сам ушёл отдавать распоряжения.
Когда он вернулся, она сидела на краю кровати в одном носке и
смотрела в пространство, мысленно слушая белый шум. Когда министр
вошёл, она даже не заметила, и испугалась — обычно она чуяла его
приближение сильно заранее, он никогда не был для неё сюрпризом. Он
заметил, что она вздрогнула, остановился на половине шага и
спросил: