Вера смотрела на него молча, он
выглядел всё увереннее, откинулся на спинку стула и заявил:
— Это милосердие. Когда я его увидел,
я сразу решил, что сделаю это, если бы я был в таком состоянии, я
бы молил о смерти. Это не жизнь, он не человек, в нём ничего
человеческого не осталось.
Вера молчала, он посмотрел на неё и
усмехнулся:
— Считаешь меня чудовищем?
— Нет.
Он молчал и смотрел на неё, как будто
ждал слова «но», она добавила:
— Вам легче?
— Да. Мне было бы неприятно знать,
что ты считаешь меня чудовищем. Я бы смог это пережить, но ощущения
были бы не очень.
— Не жалеете?
— Нет.
«Дзынь.»
Вера посмотрела на «часы», они
показывали белый шарик. Министр тоже на них посмотрел, перестал
улыбаться:
— Я не жалею о том, что убил его, но
жалею, что не посоветовался с тобой. Не подумал.
«Дзынь.»
Шарик сменился на серый, министр
неохотно признался:
— Не захотел вешать на твою душу этот
грех.
— Как милосердно, высокомерно и
снисходительно.
Он изобразил шутливое хватание за
сердце и рассмеялся, как будто она его поразила своими словами.
Вере было ужасно неуютно от того, что она его не чувствовала, но
она решила, что не время для таких претензий. Развернулась к нему,
села удобнее и сказала:
— Что значит «третий дом Тан»?
Он поморщился, как будто это было так
плохо, что даже говорить об этом было плохо:
— Простолюдины с претензиями.
Обнаглели вкрай, благородную наследницу в наложницы. Я выясню,
откуда у них такая смелость. И поумерю. Мать окончательно сошла с
ума, если пошла на это. Надо растерять остатки гордости напрочь,
чтобы отдавать наследницу в третий дом, даже женой, даже если она
её ненавидит, она не имеет права так поступать, это неуважение к
дому мужа.
Он замолчал так, как будто мог много
чего ещё сказать, но сдержался из воспитанности, потому что
цензурные выражения кончились. Вера спросила:
— Кстати, вопрос по теме. Что вы
думаете по поводу Кан Ми Рин?
Он нахмурился, как будто она ерунду
сказала:
— Я не думаю о Кан Ми Рин, почему я
должен о ней думать?
— Потому что она — будущая старшая
женщина старшего дома Кан.
Он отмахнулся:
— Это когда ещё будет. Когда будет,
тогда и буду думать. Если она ещё будет жива.
— Зря вы так беспечны.
— Почему? Я вежлив с Кан Ви Джи,
этого достаточно.
Вера медленно покачала головой:
— Бабка не вечна. Иногда очень
внезапно не вечна. И когда она уйдёт в Сансару, старшей станет Ми
Рин. Наводить с ней мосты стоит уже сейчас.