— Я понимаю.
— Вера, если ты не хочешь, можешь не
изображать бодрость. Кайрис сказала, что ты плохо себя
чувствуешь.
— Я не выспалась, страшно
перепугалась, потом не справилась с единственным, на что гожусь,
потом сидела... сколько? Пару часов, наверное, просто сидела и
ждала, представляя всякие ужасы. Вы думаете, я после этого буду
выглядеть как после отпуска на лазурном берегу?
— Прости, — он выглядел действительно
виноватым, она поморщилась:
— Я вас не обвиняю, я просто
объясняю, почему я так выгляжу. Фиалки не растут в пустыне, в
пустыне растут кактусы, не нравятся кактусы — не ешьте кактусы. Ещё
вопросы?
Он посмотрел на неё с такой улыбкой,
как будто она выглядела мило в своём возмущении, потом поймал её
взгляд и резко сделал серьёзное лицо, тихо сказал:
— Я бы не стал тебя будить, но когда
меня вызывают посреди ночи и говорят, что элитную бронированную
спецуру надо спасать срочно, потому что их окружили какие-то
неубиваемые нелюди, это слегка напрягает. У меня мало людей, я их
берегу, поэтому в тех ситуациях, когда не могу гарантировать их
успех, я использую все средства для того, чтобы смочь. Даже если
ради этого придётся разбудить злую голодную женщину, которая будет
мной недовольна. Я смогу это пережить, это допустимая потеря. Ты
сможешь, Вера?
— Вы всё правильно сделали, если
понадобится так сделать ещё раз, делайте ещё раз. Да, я смогу это
пережить. Давайте показывайте трупяков, что, зря пришли, что
ли?
Он улыбнулся и молча открыл
металлическую дверь, выкатывая изнутри длинный ящик с телом
молодого мужчины, накрытым простынёй. Открыл рядом ещё одну дверь и
выкатил второго такого же, но существенно крупнее и мускулистее.
Откинул простыни до пояса, показывая торчащие в телах деревянные
стрелы, щепки, какие-то обломки мебели и карандаши, в мускулистом
их было несколько десятков, в тощем всего три штуки — две стрелы в
груди и один карандаш в глазнице.
— Впечатляет, — медленно протянула
Вера, потирая руки, министр быстро сказал:
— Только не доставай стрелы.
Вера замерла и подняла глаза на
министра, он усмехнулся как хозяин цирка, открывающий новый
сезон:
— Они тогда оживут.
— Да?!
— О, да. Они не люди.
— А кто?
— Мы пока не знаем, у нас их не так
много. Док говорит, они одного биологического вида между собой, но
не с нами. Он делал анализы, сказал, они ближе к летучим мышам, чем
к нам. А выглядят как мы они исключительно потому, что им так
удобно. Захотят — будут выглядеть по-другому.