Голоса не становились глуше, их громкость никак не менялась,
значит, они стояли у входа.
Все вопросительно переглянулись. Каждый был готов пойти в бой,
но рисковать всеми и сразу было слишком безрассудно.
- Я пойду, - произнес я, чувствуя, что мы зашли в тупик. – Мне
нужно еще трое.
- Нет, вы еще слишком слабы.
- Слаб! Да я… - возмутился я и тут же почувствовал как мне
становится дурно. – Пожалуй, в этот раз я уступлю, - все же
неохотно уступил.
- Идем все, - в один голос решили они и скрылись за углом.
Послышались крики, звон металла о металл. Кажется, вышло громче,
чем планировалось. Где-то вдалеке раздался глухой звон колокола,
который вряд ли сулил что-то хорошее.
Я выбежал на лестницу. Двое солдат лежали на земле без чувств,
но троих держали под руки. Их ранения были разной степень
паршивости.
- Быстрее! – торопил всех все тот же голос. – Лошади долго ждать
не будут.
Мы добрались настолько быстро, насколько нам позволяли раненные.
Лошадей было шесть, поэтому я взял с собой одного раненого. И как
они планировали бежать, имея так мало коней? Или с самого начала
они понимали, что все не вернуться?
Только мы пришпорили коней, как нам в спину полетели стрелы. В
кромешной тьме, освещаемой только лунным светом, ориентироваться
было сложно, а на скорости управлять лошадьми, казалось, и вовсе
невыполнимой задачей. Но три коня мчались сквозь сонный город,
поднимаемый звоном колоколов. Отражаясь от стен, он, казалось,
заполнял собой все пространство.
В нашем трио я скакал замыкающим, поскольку не знал дороги.
Холодный воздух ночи заставлял меня поежиться, а горло противно
обжигал при каждом глубоком вдохе. Но быстрый бег и опасность
погони все же с каждой минутой согревал меня все больше, чтобы не
приходилось думать о том, что на мне только испачканная кровью
рубашка.
- Лао, - послышался хриплый голос у меня за спиной.
- Что?
- Брось меня. Я не выживу. А без меня конь будет резвее.
- Ни за что! – оскалился я. Как он мог допустить такую мысль?
Чтобы я бросил преданного мне человека, брата по духу.
- Солнце все видит, даже когда мы думаем, что скрываемся во
тьме, - слабым голосом пробормотал он.
- Ты бредишь? – обеспокоенно воскликнул я, но сразу же вспомнил
о том, что это была одна из основных заповедей «Славящих солнце»,
как они называли себя. И хуже того, как правило, ее произносили
перед смертью или казнью.