— Заговор? Какой заговор, о чём ты говоришь, Саша? — Константин
отпрянул от меня.
— Как это какой. С целью убийства своего императора, а ты как
думал? — Любезно пояснил я ему. — Полагаю, что дело было так. Ты
специально приехал сюда и устроил вертеп, чтобы привлечь моё
внимание. Когда я прислал к тебе пару моих офицеров, чтобы
выяснить, что же здесь творится, их чуть не убили. Они вынуждены
были спасаться бегством. Розин так и вовсе пришёл ко мне с синяками
на лице. А когда я приехал лично, чтобы вразумить своего младшего
братишку, то на меня с порога набросился твой фаворит, чтобы убить
меня. По-моему, очень похоже на правду. Скорее всего, так оно и
было. Да, мне чудом удалось избежать гибели. Надо будет наградить
Зимина.
— Саша, как тебе такое вообще в голову могло прийти? — он
уставился на меня, словно видел впервые.
— Очень даже легко, как оказалось. — Я подошёл к столу и опёрся
на него ладонью. — Ты совсем идиот? — отбросив ёрничество, я
рявкнул так, что Константин подпрыгнул. — Вот именно сейчас, когда
ты должен всей стране демонстрировать великую скорбь, вырывая
волосы с макушки и проклиная убийц, последнее про себя,
естественно, ты устраиваешь здесь вакханалию! — и я ткнул пальцем в
направлении двери. — Ты хоть понимаешь, что позоришь нас? Хотя нет,
вряд ли ты это понимаешь. Раз даже не понял, как именно со стороны
выглядел твой, так называемый, адъютант.
— Ещё скажи, что я через эту шлюшку Жеребцову получил деньги за
твоё убийство, прямиком из Лондона. Через её любовника Уитворта! —
заорал Константин.
— А ты получал деньги прямиком из Лондона? — ласково проговорил
я. Имя какого-то Жеребцова я уже слышал. Он покинул расположение
части, чтобы, что? Праздновать ушёл? Похоже на то. И в связи с
такой откровенностью Костика, у меня складывается впечатление, что
этот Жеребцов будет той самой ниточкой, с помощью которой и
размотается весь клубок. — Ну что, Костя, ты как-то связан с этой
шлюшкой Жеребцовой?
— Ты же знаешь, что нет, — Константин обвёл взглядом комнату. —
Мы с её братцем Платоном не слишком жалуем друг друга. Это с
Анькой, отцовской любовницей, Оленька была такой близкой подружкой.
Да она, судя по тому, что я слышал, эту дуру Толстую самолично
позволила Уитворту охаживать.
Я молчал, фиксируя в памяти имена. Похоже, что совсем уж идиотом
Костик не был. И быстро просчитал последствия своей дурости. Тем
более что я ему вполне жизнеспособный сценарий набросал. Теперь он
говорил и говорил, пытаясь переложить вину на кого-нибудь другого.
Тоже правильно, козлом отпущения никто не хотел становиться.