- Не надо, - Одинцов поднял руки, признавая, что сдается. –
Теперь я вижу, что дело было не в тебе…
Бекшеев нахмурился и взгляд стал таким нехорошим вот.
- Да нет, боюсь, что и во мне тоже. Но это не важно уже. Скажи
лучше, где ты выкопал этого Анатолия?
Одинцов тяжко вздохнул. И чашку взял. Вытянулся в кресле.
- В отставку подам, - сказал он. – Завтра… чтоб хоть раз,
наконец, выспаться.
- Кто ж тебя отпустит-то, - Бекшеев тоже чашку взял. И взгляд
стал помягче, поспокойней. Нервный он какой-то, однако.
- Это точно… история сложная. Помнишь, Пестрякова?
- Смутно, - честно ответила я. – Извини, но у тебя в доме
столько народу было…
- Он приходится дальним родственником матушке. Мы росли вместе.
Потом служили одно время. Пути разошлись. Он был ранен.
Я пыталась вспомнить. Честно.
Но… сначала я была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на
что-то, кроме этого всеобъемлющего счастья. Потом – занята, пытаясь
сохранить его, соответствуя положению.
Потом так же несчастна.
Пуста.
- Ранение оказалось серьезным настолько, что окончательно
поправиться он не сумел… нарушение энергетического баланса. Да и
физически ему досталось. Он долго держался. И помощи не просил. До
последнего. Сам усадьбу восстанавливал. Финансы… жена его погибла
еще во время войны. Целительницей была…
Случается.
Мы все знаем. Целителей берегли. Как могли и как умели. Но не
всегда получалось. И поэтому молчим, то ли дань памяти отдавая, то
ли наново успокаиваясь, уверяясь, что все-то позади.
- Он позвонил мне, когда стало ясно, что скоро конец. И так бы
не беспокоил, но девочки… у него остались две девочки.
- Надежда и Нина?
- Именно. Я приехал. Он был в таком состоянии, что просто слов
нет. Я очень на него разозлился, но… умирающим не отказывают. И
когда он попросил меня позаботиться о девочках, я дал слово.
А слово свое Одинцов привык держать.
За ним всякое было. И там, на войне… там вовсе с чистыми руками
остаться сложно. И потом, тут уже. О многом я не то, что не знаю,
не догадываюсь не хочу догадываться. Но вот слово… слово свое
Одинцов держал.
- Мы уже… разошлись тогда. Я был в растерянности. Честно
говоря…
- Извиняться не стану.
- Я и не жду. Тут сложно сказать, кому и за что извиняться
надо.
Кошусь на Бекшеева. Тот сидит молча, видом своим показывая, что
не прислушивается. Хотя на деле как раз прислушивается.