– А… чего?, – неверяще уставился я,
– Как это? Я видел на твоем лице страх и ненависть к Суку.
– Ну… так и есть, меня раздражают
немытые волосы, эти лохмотья, но…, продолжала мямлить Лина, – Мама
не примет меня обратно, потому что я часто становлюсь кем-то
другим.
Я непонимающе посмотрел на нее, и
девушка смущенно отвела глаза.
– Просто… я превращаюсь в какого-то
ненасытного монстра, которого почти невозможно удовлетворить, –
едва слышно произнесла Лина, – А мама… она пыталась мне помочь, но…
махнула рукой, и отправила в нижний мир.
Я сидел уже напротив нее, и ушам
своим длинным не верил. Получается, дочь Люмии – что-то типа
нимфоманки, но не постоянная, а какими-то волнами или припадками?
Ну… тогда общество гоблинов для нее – это манна небесная.
– Ну… то есть сейчас ты нормальная,
а потом становишься… немного несдержанной, – старался подбирать
слова я, – Но как происходит твоя трансформация?
– Я… не знаю. Просто чувствую, что
хочется, и с каждой минутой желание становится сильнее, – уже без
особого стеснения проговорила Лина, немного придвинувшись ко
мне.
– А почему ты тогда в таких
лохмотьях и с немытой головой?
– Потому что гоблины мудаки, – в
сердцах произнесла Лина, – Им только одно и надо, а как принести
воды, так шишь. Еще и приковали, сам слышишь.
Да, еще в первую встречу я обратил
внимание на кандалы, что были пристегнуты к лапам девушки. С этого
момента они никуда не делись, но снимать их я пока не смешил.
– Хорошо, с твоим состоянием все
понятно, но как ты тут оказалась?
– Ну-у-у-у, я вела одного
последователя, очень сильного, кстати, в храм мамы, чтобы… отдать
его в обмен на прощение, – с полуулыбкой проговорила Лина, – Но в
пути на нас напали, моего бородатика убили, а меня взяли в плен, и
оттащили сюда.
Картина в голове более-менее
складывалась. Но оставался один открытый вопрос – если Лина тут по
своей воле, а Люмия от нее как бы отказалась, почему атакую
пауки?
– Слушай, так почему пауки идут
волна за волной, если Люмия зла на тебя и не примет, а ты тут по
своей воле?
Девушка немного понурила голову, и
тихо проговорила:
– Ну… как тебе сказать… мама меня не
любит и любит одновременно. Она злая на меня, но… презирает
гоблинов и, наверное, не хочет, чтобы ее дитя было в их грязных
лапах.
– А это дитя… по своей воле время от
времени в эти лапы и падает, – продолжил ее мысль я.