– С чем пожаловали, уважаемый?, –
надменно послышался мужской голос, – Сейчас не приемные часы.
Надеюсь, вы знаете об этом?
– Прекрасно знаю… мне ли не знать, –
тихо проговорил мужской голос, – Лови, и проводи меня в комнату
Милисентис.
Ловко выброшенная рука поймала
серебряную монету, и вопросов больше не возникло.
– Святая Лебеда заботится о каждом
человеке, что в силу разных причин утратил связь с реальностью, –
тихо проговорил человек в просторном балахоне, – Многие вовсе не
хотят просыпаться, предпочитая наваждения и яркие сны…
Пара шли по узкому коридору, по обе
стороны которого были бесконечные деревянные двери.
– Бог–Зверь скоро придет, и заберет
всех нас в свою пасть!
– Я не хочу больше есть этого живого
цыпленка. Принесите мне желе из дикой ягоды!
А-а-а-а-а-а-а, возрожденная душа
охотится на зелень, но ей не победить странника с другого
мира!
Шаги людей будто активировали какую-то
кнопку, и со всех сторон посыпались полубредовые слова мужчин и
женщин, глубоких стариков и молодых.
Последователь Лебеды и бровью не повел
на такой аккомпанемент, а парень в плаще и вовсе стал нем, как
рыба, после подношения.
– Комната 243, Дора Милисентис, –
проговорил балахон, – Напоминаю, что посетителям запрещено
оставлять у «постояльцев» острые предметы, веревки, шнурки и все,
что может им навредить, даже потенциально.
– Я все это прекрасно знаю, и в сотый
раз слушать одно и тоже не намерен.
– Молодой человек, современные люди
слушают, но не слышат, поэтому я повторю еще хоть двести раз, чем
потеряю одного из…«пациентов». – с холодцой пробормотал
балахон.
– Тс, хорошо, мастер, я вас понял, –
сдался парень, – Ничего такого не будет.
Балахон молча достал связку ключей,
будто отсчитал нужный, вогнал его в дверь, и пропустил парня
внутрь.
В полумраке небольшой комнаты стояла
кровать, а все стены, потолок и внутренняя часть двери были оббиты
каким-то сероватым материалом.
Узкое окошко напротив двери давало
немного света. Достаточно, чтобы увидеть на краю кровати
сгорбленное тело женщины, чьи седые волосы были растрепаны, и
безжизненными плетями ниспадали на худые плечи.
Парень не спешил подходить ближе,
стоял, будто не решаясь сделать первый шаг. Невольный наблюдатель
увидел бы побелевшие костяшки пальцев, что сжимали с нечеловеческой
силой сверток.