В мою голову лезут дурацкие мысли — а если он ждёт, что я в благодарность за работу пересплю с ним?
Он, конечно, привлекательный мужчина, и надо признаться, что волнует меня, но секс в обмен на работу — это не то, на что я могу пойти. Достаточно и того, что сегодня мне пришлось снять с себя лифчик и показать всем свою грудь.
Машина сворачивает у круглосуточной закусочной с неоновой вывеской Tasty and fast. Несмотря на поздний час, сквозь большие окна я вижу, что несколько столиков заняты.
— Приехали, — сообщает Эрик, открывая дверцу. Я делаю то же самое и, ступив на асфальт, ёжусь от холода.
Я следую за Эриком, который уверенно входит внутрь и занимает столик у дальнего окна. Опускаюсь напротив, раздумывая, что такой мужчина мог найти в этом ничем не примечательном месте. Таких заведений, рассчитанных на население с невысоким доходом, тысячи по всей стране. Полагаю, его наручные часы стоят больше, чем за год зарабатывает официантка, которая подходит к нам.
— Привет, Mchottie, — пожилая женщина с короткими кудряшками на голове и вышитым именем «Дороти» на униформе тепло улыбается Эрику. Он отвечает ей тем же.
— Как здоровье, Дори?
— Спасибо, скриплю потихоньку, — смеётся официантка, потом вдруг с любопытством смотрит на меня, но почти сразу возвращает внимание к Эрику. — Тебе как обычно, малыш?
Малыш? Я смотрю на Эрика — мне интересно, как он отреагирует на это обращение, но тот лишь с улыбкой кивает.
— Что будешь заказывать, Ханна?
Я едва не вздрагиваю, когда он обращается ко мне, и они оба смотрят на меня ожидающе.
— У вас есть блинчики с черникой? — спрашиваю первое, что приходит в голову, хотя я люблю блинчики с любыми ягодами.
— У нас всё есть, дорогая, — благодушно посмеивается Дороти, после чего удаляется за нашим заказом.
— Mchottie? — ничего не могу поделать с одолевающим меня любопытством.
— Да, — Эрик кивает, расслабленно откидывая руку на спинку красного винилового диванчика. — Дори считает, что это прозвище мне подходит.
Я с ней согласна, но не говорю этого.
— Давно вы знакомы? — спрашиваю я, и не только для того, чтобы заполнить неловкие паузы, но и потому, что мне в самом деле интересно.
Мужчина на секунду задумывается.
— Двадцать шесть лет, не меньше.
— Ого! — из меня вырывается удивлённый возглас. Получается, Дороти знает его ещё с тех пор, как он был ребёнком. Теперь понятно, почему ей позволено называть его «малышом».