Арчил тяжело вздохнул, пальцами
массируя веки.
- Опять эта писака придумала пакость…
Ну? И что в этот раз? Тараканы в хлебе? Ящерицы в шаурме? Кошки в
шашлыке?
Какая… Неожиданная реакция. Люкса
прыснула, но промолчала. Я покачал головой. Пока что не буду
говорить про её смерть.
- Нет, Арчил Габриэлович. Я тут по
другому вопросу. Я не из санэпидстанции. Я по уголовным делам.
- Ваши коллеги у меня тоже были. Ну и
кто из моих сотрудников насильно перевел бабушку через дорогу в наш
ресторан?
Я, конечно, понимаю, что Алла не
святая, но так много прецедентов создать, это надо уметь.
- Нет-нет. Мне больше интересно
другое. Вы хотели бы от нее избавиться?
Арчил нахмурился.
- А вы точно следователь? С такими
предложениями…
- Это не предложение, это вопрос.
- А. Ну, скажу честно – девке надо
показать её место. Носом своих выше Арарата пытается быть. Не
делаются так дела, не делаются,
пучури[1]…
- Показать место? И каким
образом?
- Да хоть привести к нам на кухню, и
дать повыполнять десяток заказов, в час пик, цасвла
джоджохэти[2], и пусть эта
гого[3] осознает, что мясо делать – не по
кнопкам тыкать!
Или очень хорошо играет, либо не
знает. Ладно, выкладываем карты.
- То есть, вы не планировали её
убивать?
- Слушай, я все понимаю, ты
следователь, меня через ваши там списки проверил. Но убивать – нет!
Тем более, ламази гого[4]. Ты бы видел,
какая она, когда злая, румяная. Вай мэ, асе ром, ис тавис мегулес
тсикванда[5]…
- Что же, вынужден вас
расстроить.
Он, мечтательно смотревший куда-то
выше меня, нахмурился и сфокусировал взгляд на мне.
- Это как?
- Вчера утром была найдена мертвой, в
отдельном доме в лесу, на двести тридцать четвертом километре по
трассе…
- Как мертвой?! А как же… а…
Он побледнел, и осел в полной
растерянности. Встал, достал какую-то флягу из шкафа, выпил. По
кабинету пошел запах чего-то очень алкогольного, с виноградом.
Люкса встрепенулась.
- Хм-хм-хм… Чача?
Тем временем Арчил сел, занюхнув
рукавом, и фыркнул.
- Да, пучури, чача. А теперь еще раз,
геноцвеле[6]. Она умерла, я правильно
услышал?
- Да.
- Печально.
Любопытно.
- Она же вашим врагом была. Чем же
это печально?
- Э-э-э, любая жизнь священна!
Мужчины могут позволить себе зарезать кого-то, но всю жизнь будет
сожалеть об этом, ибо отнятую жизнь не вернуть! А гого вообще
трогать – себя не уважать, даже если она с шашкой на тебя летит!
Эх… А ведь планов-то было…