– Хесус? Никак. Парень себе и парень.
– А кое-кто еще минуту назад упоминал либидо…
– Что-то я не пойму… Какое отношение юнговское либидо имеет к здешнему администратору?
– Вообще-то я подумала о твоем либидо. Мне кажется, оно как-то захирело в последнее время… Ты совсем перестала обращать внимание на мужчин. Это меня тревожит.
На подобную низость способна только ВПЗР, никто другой! Как будто не она старательно вытравливала всех моих ухажеров, выжигала их на корню, высмеивала и называла «чмо из рогатника». А были еще «хорошо темперированные ублюдки», «ходячие энциклопедии козлизма» и (вершина вэпэзээровского ненорматива) «ebanat’bi кальция». За пять лет работы на ВПЗР у меня было два относительно серьезных романа («хорошо темперированный ублюдок» и «чмо из рогатника»), одна совершенно иррациональная страсть («ebanat кальция»), а из «ходячих энциклопедий козлизма» можно составить целую библиотеку, предварительно отдав тома Катушкину – на переплет.
Уничтожение противника (а мои парни в понятии собственницы ВПЗР были противниками, покушающимися на ее привычные устои, частью которых являюсь я) всегда происходило по одной и той же схеме, с незначительными вариациями. Узнав о наличии молодого человека, ВПЗР вроде бы радовалась за меня, во всяком случае, выражала публичное одобрение и – хотя и не сразу – требовала личного знакомства с избранником.
«Я должна знать, в какие руки тебя отдаю. Поскольку несу ответственность за твою судьбу!»
или:
«Интересно было бы хоть одним глазком посмотреть, кого ты выбрала, Ти. Это наверняка превосходный во всех смыслах мужчина».
или:
«Взгляд со стороны не помешает, Ти. Особенно – взгляд близкого старшего друга. Я ведь твой друг и очень нежно отношусь к тебе… Не лишай меня счастья сопричастности…»
«Счастье сопричастности», ха-ха!
Скорее – «счастье ковровых бомбардировок с последующей зачисткой местности»!
Каждый раз я велась на эти проникновенные фразы, забывая, что ВПЗР – сволочь и манипулянтка. Единственное, что извиняет меня: я была влюблена – следовательно, была безоружной, полуслепой и почти что голой. Без белья, но с мэйкапом. И тональником на ягодицах, чтоб не бликовали, – сказала бы ВПЗР. Вот такая, без белья, но с мэйкапом, я брала за руку очередного своего мужчину и вводила под закопченные своды сомнительного заведения honky-tonk. И усаживала за колченогий, весь в липких пятнах стол. И заказывала отдающее блевотиной пойло honky-tonk.