Чудится.
Точно чудится.
- А девушки где? – спросила она Антошку, потому как молчание становилось невыносимым. Вот ведь… еще недавно Стася готова была на все, чтобы остаться одной. И осталась. А теперь вот это одиночество невыносимо.
И холодно.
Лето на дворе. А ей холодно.
…тень мелькнула в ногах.
- Так… за сундуками пошли, - Антошка распрямился и миски собирать принялся. – И до лавки. А то ж стыдно сказать, ведьма, а нарядов нету…
Произнес он это с немалым упреком.
- …как завтра людям показаться?
- Как-нибудь, - проворчала Стася, присев на край кровати. И Бес, верно, чувствуя неспокойность её, оставил подоконник, забрался рядом, потерся, урча громко, с переливами.
- Неможно «как-нибудь». Что люди подумают?
- А какая разница, что они подумают? – возразила Стася из чистого упрямства. Ей хотелось скинуть все эти тряпки, которые вновь стали тяжелы, почти неподъемны, натянуть свои джинсы да блузку и…
Антошка нахмурился паче прежнего.
- Отдохнуть вам надобно, - сказал он. – И поесть.
- Я ела.
- Разве ж это еда? Там, перекус малый. Ести надобно нормально, а то ж ить, не пойми, в чем душа держится…
И ушел.
За едой.
- Странно это все, не думаешь? – спросила Стася Беса, который, если и думал, то мысли свои по кошачьему обыкновению предпочитал при себе оставить. – И место это… вот не нравится оно мне и все тут.
Пуховые одеяла заворочались, выпуская мелкого суетливого звереныша, который едва с кровати не грохнулся, но удержался, уцепился когтями.
И завопил тонко-тонко.
На вопль его ответили воплем же, громогласным, бьющим по нервам. И показалось, что где-то там, может, за стеной, может, над головой, заплакал ребенок.
- Тише, - попросила Стася, не особо надеясь, что будет услышана. – А то ведь выгонят.
Бес молча выгнул спину и когти выпустил.
Да уж… попробуй такого выгони.
А плач… плач стих. И кошачий, и тот, другой, который Стася то ли слышала, то ли нет.
…сундуки принесли вместе с пирогами. То есть сперва вошел Антошка, на вытянутых руках неся тяжеленный поднос, уставленный мисками и мисочками, лаковыми да расписными, вырезанными в виде уточек, лебедей и одного нескладного медведя, случайно, верно, оказавшегося в утином царстве. А уж за Антошкой и сундуки внесли.
- Батюшка послал, - хором сказали Маланья с Баською, ревниво друг на дружку глянувши. И хором же добавили. – А то ж неможно-то в одном платье людям казаться…