Препирательства и диспуты с ссыльными оппозиционерами в мои
планы не входили. Потому, высказав все, что я приготовил для них на
этот раз, я развернулся и, в сопровождении Глеба Бокия, вышел из
гостиной с желанием направиться на воздух. Но, Глеб неожиданно
потянул меня куда-то в сторону, в какой-то маленький коридорчик,
оканчивающийся запертой дверью, похожей на вход в какой-нибудь
чулан, тихо проговорив:
— Пойдем, Вяча, покажу тебе, как мы тут обустроились.
Достав из кармана ключ, он открыл дверь, а потом сразу же
захлопнул ее за нами. Тут же он щелкнул выключателем, потому мы не
оказались в полной темноте в отсутствии окон. Замок был с защелкой,
но Бокий довернул его еще на один оборот для надежности. В круге
света тусклой электрической лампочки перед нами оказалась лестница,
ведущая вниз. По ее бетонным ступенькам мы и спустились в подвал,
достаточно длинный коридор которого, оснащенный дверями по обе
стороны, освещался еще парой тусклых лампочек. Внезапно одна из
дверей слева открылась, и оттуда высунулся чекист в шинели и с
револьвером наизготовку.
— Два дуба, — сказал ему Бокий. Я сразу не понял, нас с ним
Глеб, что ли, имеет в виду? Но, это оказался такой пароль, отзыв на
который последовал незамедлительно:
— На берегу.
После чего чекист, видимо из кадровых военных, судя по выправке,
спрятал оружие, отдал честь, приложив руку к фуражке с красной
звездочкой, и приветствовал начальство:
— Здравствуйте, Глеб Иванович.
Я вышел из-за спины Бокия, и чекист, сразу узнав и меня,
вытянулся еще сильнее, добавив старорежимное приветствие:
— Здравие желаю, товарищ Менжинский.
— Ну, работает теперь сигнализация? — спросил Бокий.
— Так точно, красная лампочка исправно загорелась, — ответил
чекист в фуражке.
А Бокий объяснил мне:
— Это вчера электрик из СПЕКО установил потайной выключатель.
Теперь, как только та дверь, ведущая к лестнице сюда, в подвал из
усадьбы, откроется, в спецпомещении сразу же загорается сигнальная
лампа, чтобы наши чекисты ждали гостей, — объяснил Бокий, когда мы
вошли в подвальную комнату, заставленную какой-то аппаратурой.
За столами-пультами сидели три девушки в примитивных черных
наушниках. При свете настольных ламп они что-то строчили простыми
карандашами на листах желтоватой бумаги. Причем, были заняты
настолько, что лишь кивнули нам и улыбнулись.