Бессмертные развесили уши, словно два сельских олуха и мне не
оставалось ничего, кроме как льстить им в надежде на то, что у меня
появится шанс вырваться из их хватки.
— Брат… Это точно то, что искал мастер? — неуверенно спросил
бессмертный своего товарища.
— Не знаю, он сказал, что это нечто находится в этой области, но
без какой-либо конкретики. Стой! Если это не тот артефакт, не
думаю, что он разозлится. Мне кажется, это наш шанс на переход во
внутреннюю секту! — взволнованно ответил он.
— А что, если он нам лапшу на уши вешает? — его слова вызвали в
моём теле дрожь, но я всеми силами старался сохранять смиренную
позу.
— Он? Ха-ха-ха! Эти черви продадут родную мать, лишь бы выжить!
— он рассмеялся, что есть мочи, и покрутив немного артефакт в своих
руках, лукаво улыбнулся, смерив меня своим жестоким взглядом.
— Брат, как мы должны поступить с человеком, который хочет
выжить? — он перевёл свой взгляд на бессмертного и тот сладко
улыбнувшись, ответил:
— Дать надежду!
— Мальчик, ты хочешь вступить в нашу секту? — от его улыбки мне
стало не по себе, но ради того, чтобы выжить, я пойду на всё!
— Я…Я готов, великие бессмертные!
«Я просто обязан попасть в их секту. По слухам, это место
наполнено бессмертной энергией и даже старый ишак сможет воспарить
в небеса»
Но тогда я даже не догадывался, о какой надежде они говорили, и
к чему всё это может привести.
Для двух бессмертных я был игрушкой, которую они подхватили и
потащили в неизвестном направлении. Их скорость передвижения была
за гранью моего понимания, ведь вся округа в моих глаза слилась в
одну смазанную картинку.
Мы путешествовали часами без остановки, и моё тело начало
неконтролируемо дрожать. Всё, что я съел до этого момента, медленно
подступало всё выше и выше к горлу.
«Нет! Нельзя, не сейчас!» — сказал я сам себе и это на удивление
помогло справиться с невыносимой тошнотой.
Два практика на протяжении всего пути не разговаривали даже
между собой. Они лишь изредка переглядывались, и на их лицах я мог
заметить безудержное волнение с яркой улыбкой во все тридцать два
зуба.
Я старался не думать о смерти отца и Эммы, но их бледные лица
так и стояли перед глазами. Их кровь на руках тех, кому я
поклонился, кому продал себя всего.
Вся моя душа и сердце дрожали от невыносимой боли и заглушить её
сможет только кровь этих ублюдков.