Анушка перелистывает очередной лист меню. Пожалуй, закажет салат. Мыслями она далеко, ей не до еды.
Она не предполагала, что поиски психа затянутся на такой длительный срок. Подозревает, что Теодор прекратил активный поиск, у него своих проблем полно, чем искать какого –то безумца.
А что Анушка может ему предъявить? Вы плохо ищите психа? Ответит, скажи спасибо, что вообще ищут.
Он выполнил клятву, данную её отцу. Он защищает Анушку, она передвигается по городу только в сопровождении телохранителей. Вот, сейчас, пока она сидит здесь, они бдительно следят за обстановкой, расположившись у входа.
— Что будете заказывать? – из раздумий девушку выводит голос официанта.
— Салат из тигровых креветок, мидий и кальмара с сицилийской заправкой, тирамису и кофе с миндальным молоком! —с лёгкой улыбкой Анушка перечисляет блюда и возвращает меню.
Она живёт в золотой клетке. Как птичка, которую поймали и посадили в клетку. Клетка очень красивая, о ней заботятся и вкусно кормят, но погулять нельзя. Она бы рада выпорхнуть, улететь. Но там, на свободе, псих, который затаившись, ожидает её. Ануш, невольно поёжившись, накидывает на плечи плед, висящий на спинке стула.
По большому счёту, ей грех жаловаться. Она учится, целый день проводит в университете, обедает и ужинает в лучшем ресторане города.
В её расположении целый этаж в загородном доме, отделанный с ошеломляющей роскошью. С Теодором они пересекаются достаточно редко, у того дела, командировки, в рабочие дни он предпочитает оставаться в городе, живёт в своей квартире. Когда наведывается в загородный дом, останавливается на втором этаже. Бывает, они вместе обедают или ужинают, общаются на нейтральные темы. Такие встречи происходят достаточно редко, что Ануш устраивает в полной мере.
Отношения с его семьёй у неё не сложились. Дети её не приняли. Анушка до сих пор с содроганием вспоминает день знакомства, закончившейся тем, что они с Морисой повыдрали друг другу волосы. Теодор с Вальдемаром их еле разняли, крепко удерживая, развели в разные стороны. Мориса сыпала проклятия на голову Анушки, та отмалчивалась, вытирая рукавом текущие по щекам слёзы. Когда девушки успокоились, Теодор устроил им такой разнос, он так орал, что у Анушки начинает дёргаться глаз, стоит только вспомнить. Родители на неё никогда не повышали голоса. В детстве ей достаточно было маминого грозного взгляда и спокойного тона отца, чтобы понять свою вину и исправиться. Всё объясняли без криков и ругани.