— Мне кажется, я не помню, кто я такой. Это из-за болезни?
Они опять переглянулись. Мужчина кивнул:
— Да, это может быть следствием недуга. Ты — Виктор Ардисс, наш
сын.
— Разве ты совсем не помнишь этого? — вступила в разговор
женщина. Казалось, она очень огорчена моей выдуманной амнезией. —
Ты не помнишь нас?
Глядя в ее глаза, полные печальной надежды, я сказал правду:
— Н-не очень… Но мне кажется, что вы всегда любили и заботились
обо мне.
Пока я моргал, пытаясь понять, зачем сказал последнюю фразу и
почему она кажется мне верной, женщина, подалась ко мне.
— Мой мальчик! — ее руки обвили меня, шеи коснулось горячее
дыхание, а после я почувствовал влагу слез. — Мы с папой всегда
любили тебя и будем любить, что бы ни произошло!
Я чувствовал себя неловко от подобного проявления чувств со
стороны незнакомки. Но одновременно мне было хорошо и спокойно. Не
отдавая отчета в своих действиях, я обнял ее.
Переведя взгляд на мужчину, на лице которого читалось волнение,
сказал:
— Пожалуйста, расскажите мне все! Я хочу знать больше о вас и
обо всем мире!
Вечером того же дня, стоя в темноте перед иллюминатором в своей
каюте, я подводил итоги. То, что мне удалось узнать, ничуть не
прояснило ситуацию. Я бы даже сказал, сильнее запутало.
Этих двоих, считавших меня своим сыном, звали Эзерин и Росальба
Ардисс. Если я правильно понял брошенные вскользь фразы о
благородстве фамилии и древности рода, они были кем-то вроде
аристократов. Но, судя по тому, что путешествовали в скромной каюте
второго класса — не из особо знатных.
Беловолосого парнишку, которым я стал, звали Виктор Ардисс и он
был их единственным ребенком. Как я понял, с детства у Виктора были
проблемы с психикой. Когда ему исполнилось шестнадцать, семья
отправилась в путешествие по островам какого-то архипелага. Эзерин
не говорил этого, но я подозревал, что во время плавания произошло
нечто, из-за чего мое сознание оказалось в теле мальчишки. А
родители сочли, что он исцелился.
Выглядит все это безумно, но я решил пока принимать реальность
как есть, не вдаваясь в детали. Если серьезно задумываться, вполне
может поехать крыша. А мне нужен здравый рассудок, чтобы выбраться
из этого дерьма. В конце концов, у меня есть собственная жизнь!
В этот момент я с удивлением осознал, что шок от происходящего
заставил меня напрочь забыть и о травмах, и о предательстве Олеси.
Случившееся казалось отстраненным от меня, словно воспоминание о
когда-то виденном сериале. Более того, я испытывал по отношению к
себе легкое презрение. И недоумение от того, как можно было ничего
не видеть, не понимать и вообще вести себя столь идиотским образом.
Я будто сумел посмотреть на себя чужими глазами — и увиденное мне
не понравилось.