— Как зовут этого человека? — вполголоса поинтересовался я,
когда мы отошли от очередного, достойного приветствия индивида.
— Не знаю, — с легким удивлением ответил Эзерин. — Почему ты
спрашиваешь?
— Мне показалось, будто вы знакомы.
— Нет, — улыбнулся он. — Мы просто плывем на одном корабле.
Обычная вежливость.
Задумавшись, я стал внимательнее смотреть на пассажиров. И
вскоре пришел к выводу, что вежливость Эзерина распространяется
исключительно на мужчин, облаченных в подобие френчей. Остальные
носили обычные пиджаки, разве что устаревшего, на мой взгляд,
фасона.
Кстати, об устаревшем. Еще накануне у меня промелькнула мысль,
что я, словно в фантастическом романе, мог каким-то образом
провалиться в прошлое. Эту идею следовало проверить.
— Отец, — позвал я, — а какой сейчас год?
— Пять тысяч двести девятнадцатый.
От неожиданности я открыл рот. Признаться, в глубине души ожидал
услышать нечто вроде «тысяча восемьсот какой-то там…» В крайнем
случае, самое-самое начало тысяча девятисотых. А тут такое… Не мог
же я очутиться в далеком будущем? Или мог? Но будущее, тем более,
настолько отдаленное, — и пароходы?! Маловероятно. Разве что
«зеленые» в прошлом окончательно победили и повернули вспять
технический прогресс.
Или, может, — подумал я, — была глобальная война? Третья
мировая? Это вполне могло откатить человечество назад.
— Эзе… то есть, папа, можешь рассказать мне о последней большой
войне?
Эзерин, слегка нахмурившись, повернулся ко мне:
— Ты задаешь необычные вопросы, Виктор.
Я, стараясь выглядеть максимально беззаботно, пожал плечами:
— Они сами приходят в голову. Наверно потому, что мне хочется
узнать как можно больше. Или я сказал что-то не то?
— Нет, пожалуй, — теперь Эзерин выглядел озадаченно. — Я удивлен
тем, что ты вообще знаешь о таком. То, чем ты интересуешься, и как
говоришь... Похоже, ты, словно губка, впитывал все, что слышал,
когда… когда болел. Что ж, последняя большая война, говоришь?
Должно быть, ты имеешь в виду…
— Дорогой, — внезапно вмешалась Росальба, — полагаешь, ему не
рано знать о таком? Вдруг на Виктора это плохо подействует?
Эзерин пожал плечами:
— Незабудка, он почти взрослый. К тому же все равно узнает обо
всем.
— Но позднее и постепенно, — проявила необычную настойчивость
Росальба.
Меня это удивило: до сего момента она вела себя мягко и
податливо, во всем соглашаясь с мужем и даже где-то теряясь на его
фоне. Наблюдая за ними, у меня не возникало сомнений насчет того,
кто главный в семье. Но, оказывается, Росальба вполне может спорить
с Эзерином. Хотя тот еще не сказал последнего слова…