− Кхм… Я даже не знаю, что сказать, − Татьяна Анатольевна обескуражена моим признанием. Даже можно сказать – шокирована.
И до меня только доходит, в чём я призналась. Я впопыхах стараюсь объясниться более точно, что раньше этот «родитель» был не иначе как родной добрый дядя, что, возможно, баловал племянницу подарками, да и только. Плечи директрисы опускаются, и она облегченно выдыхает.
− Фух! Ну ты и напугала меня, − она отпивает кофе. – Сама знаешь, у нас не любят тех, кто влезает в семью. Даже презирают. В начале я так и подумала. Ну раз всё это было так давно, я думаю, что уже не имеет значения. Или я ошибаюсь?
Татьяна Анатольевна смотрит на меня в упор, ожидая ответа. Только какого?
Я и самой себе не могла ответить на этот вопрос. По факту, у нас всё закончилось. Но остыли ли чувства? Окончания всего добилась я своими собственными руками. Во-первых, не сказала ему о болезни, скрывала за всё время нашего с ним знакомства и общения. Во-вторых, запретила всем впускать Марка ко мне в палату, когда я оказалась в больнице после приступа, и тогда же он узнал о моей болезни. Огородилась от него. В-третьих, уехала на лечение в другую страну, не предупредив его. Не попрощавшись и не объяснившись ни в чем. Разве так поступают с любимыми людьми?
Там, на чужбине, среди незнакомых мне людей, между четырёх белых стен, я старалась не думать о нём. Мне было чем заняться. Чтобы общаться с персоналом, я учила их язык. Первое время мне помогала девушка переводчик, со временем начала справляться сама. Да и времени не было на страдания или на обдумывание своих ошибок. Меня всё время звали и водили на процедуры, также меня выворачивало и от боли, как и от таблеток. В эти моменты не думала ни о чём. Да что там думать, я в такие моменты мечтала лишь об одном, чтобы не чувствовать эту чёртову боль. В те минуты мне и дела не было до Марка. Да и вообще до никого и ничего. Я мучилась. И чуть ли не проклинала тех, кто настоял на моём лечении… Я понимала, что они хотели, как лучше, но боль лишала трезвого ума и разума…
− Кхм… Дана Владимировна? – директор центра выдернула меня из грустных воспоминаний.
− Думаю, он уже обо мне давно забыл, − уклончиво ответила я, стараясь не затронуть свои чувства. – Уже столько лет прошло. Думаю, трудности в жизни заставили его забыть обо мне.