Видимо полное непонимание процесса было большими буквами написано у меня на лбу, потому что Тай, тяжело вздохнув, оторвался от своего чрезвычайно интересного занятия.
— Алина, — он практически закатил глаза и всплеснул руками, — возьми скребок, — ткнул пальцем в стоящий рядом ящик, — и очищай от коры свою прелесть.
Велено — делаю. Работа захватила меня и я не заметила как начала напевать себе под нос:
Я была навеселе
И летала на метле,
Хоть сама не верю я
В эти суеверия.
Шла лесною стороной,
Увязался чёрт за мной,
Думала мужчина,
Что за чертовщина...[3]
— Это что за магическая формула, которую ты бубнишь? — неожиданный вопрос, заданный из-за спины, заставил меня вздрогнуть и выронить скребок. — Оооо… Да я смотрю, ты хорошо справляешься! — мужчина, разглядывая, крутил в своих руках черенок моей будущей метлы.
А я и не заметила, когда успела очистить всю палку. Сейчас она выглядела намного лучше, чем в тот момент, когда я впервые увидела её. Ствол был чистым, гладким, без трещин. Там, где росли лишайник и мох, вырисовывался красивый узор. Сейчас я была полностью согласна с учителем.
Да, она красавица! Или он? Всё! Я запуталась! Метла — она, а черенок — он…
Следующие несколько часов так и шло, учитель объяснял что надо делать и я старалась повторить в точности. Всё закончилось неожиданно. В очередной раз вытащив черенок из жидкости и пропустив через него поток магии, ожидала следующего распоряжения, но Тай получил магического вестника, читая его, все больше и больше хмурился.
— Так, Алина, на сегодня мы закончим, — он задумчиво охлопывал свои многочисленные карманы.
Почему-то мне показалось, что он ищет монокль, лежавший на его столе и, не задумываясь, я подала его мэтру.
— А… да, спасибо, девочка… — он оглядел мою композицию “девушка с веслом”, ну, то есть, с палкой в руках и велел убрать её в высокий шкаф, находящийся в самом дальнем углу мастерской.
Только поднявшись из подвала на первый этаж учебного корпуса, поняла, что я просто ужасно голодна и решительно пошла в столовую. Она была открыта с утра и до глубокого вечера и там всегда кто-нибудь находился. Братья уже отработали свою провинность поэтому, скорее всего, я не увижу их там. Ничего, поем и пойду искать моих беспокойных и чрезвычайно озорных родственников.
Мне хотелось похвастать своей задумкой и исполнением, которое я сама, своими руками делала. В душе поднялось ликование: я, сама, делаю своё летательное средство и я не буду калекой! Я буду летать! Накатила эйфория, хотелось кружиться раскинув руки и смеяться, я — ненормальная, но засмеявшись я закружила, всё равно никого рядом не было и никто не мог увидеть моей сумасшедшинки.