— Может, тебе на кухне помочь?
— Хочешь потереть? — тут же
просветлела она. — Нам нужно еще несколько трехлитровок
закатать.
— Закатать? По-корейски, что ли? —
простонал я. — Я же не люблю! Кто есть будет?
— Зато я люблю! И я буду, —
раздраженно добавила мать. — Вот отец твой никогда в помощи мне не
отказывал!
Я вздохнул, но так, чтобы мать не
заметила. Если увидит, проблем точно не оберусь. Придется еще пару
дней слушать о том, что я плохой сын.
— Ну, так поможешь? — уже
требовательно спросила она. — Заодно расскажешь, чем ты там сейчас
увлекся.
И, сперва открыв воду, к моему ужасу,
взяла в руки нож, чтобы почистить еще моркови. Я сглотнул
слюну.
— Ма, овощечистка же есть.
— Я привыкла так!
Мать, хотя еще и была довольно
молодой, ссутулилась над раковиной. Ей было сорок три. Мне —
двадцать пять. До смерти отца казалось, что мы — одинаковые.
Друзья. Но с годами пропасть между нами начинала расти, а последние
пару лет и вовсе развезлась до неимоверной ширины.
— Сам бери овощечистку и помогай! —
крикнула она, перекрывая шум льющейся воды.
Как же я не любил эту
непоследовательность... Только что взял в руки морковку, чтобы
начать ее тереть, а теперь она предложила мне потолкаться у
раковины. Переубеждать бесполезно. Она так видела.
Я встал рядом, взяв овощечистку, и
принялся скрябать морковку. Мать ловко орудовала ножом, справляясь
гораздо быстрее и чище, чем я.
— Ма, ты как с рождения с ножом в
руках, — пошутил я.
— Как в семьдесят девятом в первый
раз взяла, так и... Чего ты смотришь так?
— Ты помнишь, когда первый раз..? —
удивился я, даже перестав чистить.
— Продолжай-продолжай, —
скороговоркой произнесла мать. — Еще бы не помнить! Моя мама тогда
занята была, ушла из дома и сказала — Катя, почисти картошки! — она
выразительно изобразила голос покойной бабушки. — И я почистила. Да
не так ты держишь!
— Вот так вот сама, знала и...
— А я смотрела, как взрослые делают.
Смотрела! Не то что ты! Уткнулся в свой компьютер и сидит там
целыми днями! — поучительно продолжила мать. — А так... — она
переложила морковку, — знал бы, хоть как чистить надо!
— Так сколько тебе было тогда, в
семьдесят седьмом?
— Девятом! Три мне было.
— Кошмар...
— Сань, мы быстрее взрослели. Мы и
жили иначе. Жизнь была другой. Хотя нет. Такой же, но... — она
замялась и принялась еще более яростно чистить морковку.