— И здесь — Союз?
— Нерушимый! — стиснул кулак Владлен
Иванович.
— Что-то я не вижу здесь красных
галстуков, — я покрутился, чтобы посмотреть на людей вокруг, что
бродили по улице.
— Их носят дети. А не взрослые, —
вздохнул Платон Алексеевич. — А дети сейчас по лагерям.
Я закашлялся, сделав вид, что
подавился. Слишком уж двояко фраза звучала.
— Вы тут шутить не вздумайте,
Александр, — заявил мне Вениамин Васильевич, но я продолжал
кашлять, и он подошел со спины хорошенько постучать. — Нет, я
уверен, что вам надо обратно в институт.
— И как мы такого на работу брать
будем… — с серьезным видом проговорил Платон Алексеевич.
— Какого такого? — не сразу понял его
шутку Вениамин Васильевич. Так же, как и я.
— Ну его же в отделение зачем
забрали? За что, вернее? За тунеядство. Так что вот у нас, граждане
преподаватели, тунеядец и разгильдяй. А мы его в институт. В храм
науки!
— Так мы же в научных целях! —
воскликнул Владлен Иванович.
— Эх вы, — надулся Платон Алексеевич.
— Шуток не понимаете! Пойдешь с нами добровольно или чего придумать
надо нам?
— Сам пойду, — смирился я.
Но все равно по-прежнему думал о том,
какая же я сволочь, что не могу вернуться к собственному другу. А
ведь надо, несмотря ни на что. Только ведь сразу же я не смогу —
военные, машина для перемещения, все эти миры и особенно этот,
странный.
Меня же хотят сделать подопытным
кроликом, я был уверен. Но пока что не собирался совершать второй
побег. Что-то в этой троице изменилось, отчего я почти без сомнений
пошел следом за ними.
Я вспомнил, как когда-то раньше играл
в четвертую часть «Фолаут». Там был Институт. Огромное белоснежное
изнутри и мрачное снаружи здание, где при помощи самых последних
технологий создавали человекоподобных роботов — синтов.
Фишка была в том, что обычные люди не
могли отличить их от себе подобных — настолько совершенная была
фантазия авторов игры. Но то была фантазия. И в отношении зданий
Института в том числе.
Потому что Институт, к которому
вернулись мы, мрачно смотрелся не только изнутри. Примерно так же
он выглядел и снаружи, а потому не было никакого смысла ожидать
создания там высоких технологий. Как только трехэтажное здание из
серых плит показалось по правую руку, стало понятно — ничего
современного меня там не ждет.
Все те же вахтерши, все те же люди,
все те же технологии годов эдак восьмидесятых. Ладно, конца
девяностых, может быть. Во всяком случае, кто там учился из моих
знакомых, смеялись, рассказывая, что и в наше время их продолжали
обучать по книгам, изданным аж восемьдесят девятом году.