— Мне сложно разделить реальные и ложные воспоминания. — Нахмурившись, Эль порывисто встает с кушетки и отходит к окну, за которым клубятся сумерки. Устремив взгляд на огни города, мелькающие вдалеке, она старательно ищет момент икс в хаосе своих мыслей.
— Мы должны понять, на чем ты остановилась, Эль, — подсказывает Крис. — Чтобы вместе заполнить пробелы.
— Это обязательно делать сейчас? — прижав пальцы к пульсирующим вискам, не оглядываясь, спрашивает Эль.
— Мы можем отложить этот разговор, если ты не готова, — мягко произносит Крис. Элинор выдыхает с нескрываемым облегчением, но уже следующая фраза мужа вынуждает ее снова напрячься. — Есть один момент, который я хочу прояснить без отлагательств на завтра.
— Какой?
— Для этого тебе нужно повернуться, — в голосе Кристофера появляются вкрадчивые интимные нотки. Исполнив его требование, Эль настороженно смотрит в невозмутимое лицо мужа, непринужденно рассевшегося на кушетке. — Каким ты меня видишь, Эль?
— Ты видел портрет, — отзывается она почти беззвучно, ощущая смутное волнение в груди. — Его рисовала я.
— Не его, Эль, — поправляет Крис. — Меня.
— Тебя, — соглашается Эль. — Это действительно ты. На каждом.
— Поэтому ты убрала свои работы с глаз долой? — вопрос звучит вполне безобидно, но неоднозначный смысл в контексте не оставляет иллюзий. — Это был мой подарок, Эль, — фраза — выстрел, легко и мгновенно достигшая цели. На Эль накатывает чувство вины. Десятая годовщина свадьбы. Обе ее реальности сошлись в этой дате. В обеих она хотела сделать юбилей незабываемым. И все испортила. Их с Крисом особенный день действительно запомнится, но совсем не так...
— Ты можешь забрать свой подарок, Крис, — потухшим голосом произносит Элинор.
— Сделай это сама, — вибрации его голоса становятся заметно ниже. — Я хочу продолжить с того момента в гостиной. Мне понравилось твое платье, Эль.
— Крис... — растерянно выдыхает Эль, инстинктивно скользнув по мужу оценивающим взглядом. Сейчас он уже не кажется ей внушающим ужас и отвращение психом, и она вынуждена признать, что мужчина, которого ее подсознание отказывается узнавать, внешне не уступает вымышленному образу.
— На полу оно смотрелось просто божественно, — ленивая улыбка растягивает чувственные губы. — Но я бы предпочел снять его сам.
Черт! Только не это. У нее темнеет в глазах, к щекам приливает кровь.