- Я поняла тебя, - тихо выдохнула, не отводя взгляда от надменно расползшейся улыбки на его лице после её слов.
- Выпей это, - Исдажин откупорив пузырёк, ткнул его в руку Лизы, и она не решилась спрашивать: что за гадость внутри. Покорно выпив, протянула склянку обратно.
- И запомни: от твоего поведения зависит жизнь твоего потомка, его здоровье! - дополнил цисан, что сидел слева, до этого молча наблюдающий за происходящим. - Ты должна вести себя так, чтобы Махарадж поверил. Иначе…
Не успел договорить, как полог откинулся и вошёл незнакомый здрад.
- Заан-аншиасс Исдажин, - поклонился здрад брату Иецишины. – Аншиассы, прошу простить меня за вторжение. Хозяин прибудет в цело́мнище в течение шаха.
- Иди. - Повелел тот, который говорил до этого и как только он удалился, вновь посмотрел на Елизавету: - И не забывай вести себя естественно. Если Махарадж, не поверив, не согласится разорвать с тобой контракт, ты уже слышала о последствиях.
- Про меня забыл, Ацахинаиш. - Подала голос Иецешина.
- Ах да, - кивнул цисан головой и вновь обратился к Елизавете: - С Иецишиной ведёшь себя так, будто между вами не произошло разногласий.
Проинструктировав Елизавету, мужчины словно потеряли к ней интерес, переговариваясь о своём, иногда посмеиваясь над шутками, только вот Лиза, чувствуя: как сознание заволакивает странной дымкой, словно выпила несколько рюмок крепкого алкоголя, сидела, неподвижно глядя в стену.
***
Действие настойки было сродни наркотической дымке, странное чувство эйфории волнами накатывало на сознание, обволакивая, принося спокойствие и иррациональное желание улыбаться, радоваться неважно чему.
Чуть откинувшись на подушки, Елизавета наблюдала за мужчинами, но цепляясь за крохи ускользающего рассудка, пыталась мысленно, отстранённо обдумать случившееся и с каждой минутой у неё это получалось всё хуже и хуже.
- Исдажин брат, рад видеть тебя! - В цело́м стремительно вошёл Махарадж и все присутствующие поднялись. Елизавета сквозь дымку дурмана наблюдала за взаимными расшаркиваниями, сама учтиво с улыбкой поприветствовала предводящего, впрочем, как и он её и отвернулся, словно потерял интерес.
- Каюсь, Махарадж. - Улыбнулся цисан, прикладывая ладонь к груди. - Это я привёл гостей в твоё цело́мнище.
- Отчего же каешься, Ацахинаиш? - Махарадж подошёл к мужчине с радушной улыбкой. - Мне отрадно принимать гостей, тем более брата.