Мотиватор: Сегодня лягу спать пораньше, завтра успею сделать побольше.
Гороскоп: Хороший день для встречи с друзьями.
Так чудесно засыпать, зная, что не придется вставать по будильнику. Но, как всегда и бывает в таких случаях, если не будильник, то в несусветную рань начинает пиликать телефон, или непременно кому-то понадобится набрать цифры домофона именно от твоей квартиры, и неважно, что страждущему не нужно в твою квартиру, ему нужно просто попасть в подъезд, чтобы забросить листовки с рекламой в почтовые ящики.
В моем случае сработал дверной звонок.
Немного полежала, надеясь, что это какой-нибудь продавец картошки. Но за дверью стоял явно кто-то терпеливый и настойчивый, такой, как соседка с четвертого этажа – общественница Калерия Яновна. Соседи по дому ее не любят, а я отношусь к энергичной женщине с симпатией. Кто-то ведь должен собирать подписи, ругаться с управляющей компанией и выгонять всех лентяев на субботник.
Пришлось свесить ноги с кровати и заставить себя подняться.
Надо было предварительно посмотреть в глазок, а не доверять интуиции, нашептавшей, что явилась Калерия Яновна.
Меня жаждал видеть капитан полиции Арсений Ёжиков. Проштрафившийся кавалер решил задобрить обманутую девушку чудесным букетом бордовых георгин, упакованных в цветной целлофан.
Букет мне удалось вышвырнуть на лестничную клетку. Я постаралась кинуть его так, чтобы цветы не разлетелись, тогда у Ёжикова останется возможность преподнести георгины своей законной супруге.
Арсения, к сожалению, вытолкать вон не получилось. Стоило открыть дверь, он оперативно заскочил в узкую прихожую маленькой однушки и принялся прожигать меня страстным взглядом. Конечно, я же стою перед ним в новенькой тонкой бирюзовой ночнушечке, которая мне чрезвычайно к лицу.
Капитан эту шелковую тряпочку не видел, так как накануне я выбросила все ночные рубашки, которые он когда-либо снимал с меня. Я начала новую главу своей жизни, где Арсению больше нет места, поэтому ничто не должно напоминать о нем.
– Лиля, прости, – напрасно пытался поймать мой взгляд Сеня.
– Прощаю.
– Правда? – облегчение так и сквозило в его голосе.