— Считай все мои долги и выписывай их. Буду я верить всяким
счетоводам, — приказал юноша.
— Чего это он так за них взялся сегодня? — недовольно
подумала Сильвия, доставая первый пергамент из стопки. — Я так
хотела поспать хоть немного... А тут такое!
— Как мне себя вести с другими? — тем временем мучался
Олганар. — Как я привык? Так у меня нет прав почти ни на что. Я
слаб. Тело не способно ни на что. Аллан глуп, как и тот убийца.
Возможно хуже. Притворяться дальше пьяницей и развратным
аристократом? Отвратительно. Я всю жизнь боролся за свои
собственные мысли. Чтобы именно я решал, как мне говорить и что
делать.
Его взгляд пал на затылок красавицы. Сильвия прилежно выписывала
символы на свободном месте того пергамента, который успел Олганар
замарать. На самой границе его слуха можно было разобрать, как
девушка вслух помогала себе в расчётах. Это сильнее убедило его,
что происхождение личной служанки имеет нечто глубокое, о чём
Катерина не хотела рассказывать собственному сыну.
Та ощущала взгляд и нервничала. Она находилась наедине с ним в
маленькой комнатке. Сильвия до сих пор думала, что происходящее —
лишь повод для новых попыток его соблазнить. Но Аллан до сих пор
пока ничего не предпринял. Даже свои любые пошлые комментарии к её
телу опустил.
— Юный господин, проще подсчитать не общий долг, а финальную
сумму от каждого из кредиторов, — произнесла она наконец. — Так
будет проще, ибо на некоторых собралось не так много.
— Делай, как знаешь. Мне нужно просто знать, — ответили ей
ровным голосом. — Не нравятся мне её слова. Что это может
значить? Там есть нечто, о чём она говорить не хочет, поэтому
юлит?
— Как мне ему сказать, что тут просто нереально огромная
цифра? Вдруг взбесится и попытается меня ударить? — нервничала
Сильвия.
Прошло тридцать минут в полном молчании. Девушка нервно
выписывала всё большие суммы, а стоящий неподалёку аристократ
смотрел в одну точку на полках с книгами. Это были семейные хроники
рода Сельв. Так полагал Аллан, который никогда к ним не
притрагивался. Олганар сегодня не собирался предаваться изучению,
поэтому отложил сие мероприятие посвящения в окружающий мир на
потом.
Во время ожидания его разум погрузился в самые глубины, выуживая
последние секунды жизни. Боль от стрел, отражение дряхлого старика.
Уверенность до самого конца. Уголки губ юноши разошлись в кривой
улыбке.