Да и что во мне могло измениться за один год. А вот он, словно операцию пластическую сделал… Пижон. Это раньше он носил лохмы, закрывающие лицо. А теперь модной прической оно выставлено на всеобщее обозрение красоток. Ну отлично. Значит, он добился своего. Осталось только поздравить. Но не мне.
— Твою ж, — отвожу взгляд.
Размахивая кулаком, прибегает главный модельер Грачев и покрывает меня трехэтажным матом. Мне, выросшей в детском доме, не привыкать, конечно, но от некоторых слов краснеют кончики ушей. Но при этом Грачев без истерик подает мне новый комбез. Я пытаюсь отойти переодеться за ширму, но он тормозит меня, создавая вид взбесившегося борова.
— Я быстро, — шепчу, не желая, чтобы Мирон видел, как я переодеваюсь. На других плевать, а ему стриптиз устраивать не хочу.
— Переодеваешься или выметайся. Тебе еще за комбинезон деньги отдавать.
Делаю упрямый вид, хотя послать его хочется к черту, но и терять эту скрытую от правильного Алекса жизнь не хочется. Это всего лишь попытка быть собой.
Рванными движениями стягиваю комбинезон у всех на виду, чувствуя, как от воздуха тут же твердеют обнажённые соски. Смотрю на Невского и знаю, что каждый в этой большой гримерной пялится мне на сиськи, вот его взгляд ощущаю, как прикосновение.
Жадное, пронизывающее до нутра.
Натягиваю черную эко-кожу, пиная ногой красную, и Грачев сам застегивает мне молнию, после чего отправляет на подиум. А я пока ковыляю на своих шпильках, сверлом в затылке чувствую нежелательное внимание того, кто вообще не должен был в моей жизни появляться. Снова.
Откуда он взялся и почему рушит эмоциональные бастионы, даже не приближаясь.
Даже не прикасаясь.
4. Глава 4. Сашка
— Ты его знаешь, — заключает Эля, когда мы возвращаемся с проходки. Я прячусь за нее, насколько вообще возможно спрятаться за телом похожим на березу, чтобы убедиться, что он ушел. Не важно куда, главное подальше. — Колись. Трахалась с ним?
Меня коробит от этого грубого слова, потому что единственную ночь, в которую наши души буквально пели в унисон, я не могу назвать подобным образом. Оно унижает меня, оскорбляет все то удовольствие, что я познала, и всю ту боль, что испытала после.
— Да, было один раз, — глупо скрывать.
— Всего один, — вздыхает Эля, а мне ее уже ударить хочется. Никакой деликатности. Она и с парнями так. Захотела, взяла. — Я думала, ты способна на большее.