Виктор протёр глаза и попытался их открыть в очередной раз.
- Сашка – дурень! – вновь послышалось издали. Но поближе уже.
Зовут как бы кого-то?
Глаза открылись, пощипывало и слёзы набегали, но открылись.
Озеро и впрямь сменило цвет. Мутное, грязно-коричнево-серое с
ряской по поверхности почти полностью воду скрывающей. Это
однозначно было другое озеро. Да и берега другие – они были
пологие. Не провал в земле, частично водой заполненный, а словно
выкопанное в чистом поле, даже смотрится идеальным кругом, да и
меньше раза в два. А вот заросли молодого прикольного ещё тонкого
рогоза были на месте.
- Сашка – дурень, – послышалось уже совсем близко.
Почему-то этот крик – дразнилка эта раздражали Коха. Будто это
его дурнем обзывают. Виктор сквозь слёзы огляделся, рядом лежала…
Ну, удочка, наверное. Палка метра два в длину и около сантиметра в
диаметре, а к концу привязана бечевка и на конце её что-то
загнутое. Лежала, пусть будет – удочка, прямо под рукой и Кох решил
её поднять рассмотреть загогулину, которая крючок изображала. Руки
по-прежнему вели себя странно, они двигались вовсе не в том
направлении, куда мозг должен был их посылать. Только с третьего
раза Виктору удалось подцепить палку.
- Едрит твою налево! – Кох увидел всё ещё сквозь слёзы миленькую
ладошку с кривыми пальцами. И они не хотели сжиматься, чтобы
обхватить палку.
- Сашка – дурень. Клюёт? – девичий писклявый голос на этот раз
прямо за спиной раздался.
Виктор Германович повернулся. Девочке было лет семь. Кроха.
Одета была странна. Словно из мешка платье. Квадрат, в котором
сделали дырки для рук и для головы. Потом покачали головой и
решили, что рукава не помешают. И наживили их толстой серой ниткой,
как уж получилось. На этом Пьер Карден местный не успокоился и
сверху фартук повязал из вылинявшей сто лет назад голубой ткани.
Шерстяной – толстой. Заканчивал наряд странно повязанный платок из
того же серого мешка скроенный, и повязан он был крайне необычно.
Так мусульманки носят. Полностью и голову, и шею прикрывает.
- Клюёт? Обед скоро, меня послала барыня. Пойдём, отведу, –
девчонка протянула крохотную ладошку. Ну, розовой она была лет сто
назад. А, да, девчонке лет семь, ну, семь лет назад она была
розовой. Сейчас чёрно-коричневая.
- Руки мыть надо, - ничего не умнее не нашёл Виктор Германович,
что-то же надо говорить.