— Ладно!
Ладно! — Рен как по учебнику продемонстрировал открытые ладони, что на
инстинктивном уровне должно было донести, что противник собирается договориться
миром. — Я сейчас дам тебе свою спортивную одежду, у меня как раз спортивная
сумка в багажнике, ты переоденешься в мои вещи, дорисуешь свою хрень и я отвезу
тебя до…
— Это не
хрень!!! — раздался из глубины салона полупростуженный визгливый хрип и следом
громкий чих. — А иллюстрация для детей ко дню города!
— Неважно.
Просто переоденься, и через час я заберу тебя домой.
Мэй больше
ничего не ответила, но протянутую спортивную сумку забрала. От мокрой толстовки
и футболки удалось избавиться самостоятельно, а вот от тесноватых джинс, плотно
облепивших стройные ноги так просто освободиться не вышло. Рен не без
удовольствия понаблюдал за обнаженными полупопиями, которые крутились перед
глазами, пытаясь высвободиться из штанин. И если бы не неожиданный клаксон,
донесшийся с дороги, мужчина еще долго бы залипал на эту картину, но резкий
звук быстро вернул его в реальность, и Рен, распахнув дверь, ухватил возмущенно
зашипевшую Мэйуми за ноги и быстро вытряхнул её из штанин.
—
Спасибочки! — Разозленная Мэй выдернула из рук похабно улыбающегося помошничка
свои мокрые джинсы и захлопнула дверь, чуть не прищемив тому пальцы.
Когда та
распахнулась вновь, Рен не знал, то ли ему плакать о смеха, то ли растечься от
умиления, абсолютно ему несвойственного. Мэюми была просто бесподобна в своих
попытках выглядеть сильной и независимой личностью даже в самых неподходящих
для этого обстоятельствах.
Рен прижал
к губам кулак, пытаясь скрыть улыбку и задавить смех. Его толстовка, в которую
Мэйуми можно было завернуть дважды, висела на девушке как парус на мачте, а при
виде шорт мужчина все же не выдержал и засмеялся. Мэй в них была похожа на
ограбленного в подворотне модника, который, что смог найти, то на себя натянул.
Стройные белоснежные ножки в мужских шортах смотрелись совершенно нелепо. Мэй,
пока шла под «конвоем» до своей стены, постоянно подтягивая и поправляя шорты
делала вид, что за спиной нет веселящегося Рена.
Весь этот
образ вызывал в мужчине самые разнообразные чувства: от веселья до нежности.
Хотелось схватить колючку на руки и, не слушая возмущений, зацеловать, но Рен
напомнил себе, что инстинкты придется придавить, особенно с такой девушкой, как
Мэюми, тем более он уже решил для себя, что Мэй — это не просто надолго,
это навсегда. Впервые за долгие годы холостяцкой жизни, через которые блеклыми
тенями промчались женщины, ни к чему не обязывающий секс и расставания, бури
эмоций и равнодушие. Они были разные: прекрасные, темпераментные, домашние,
хозяйственные, независимые, но только с Мэюми появилось странное, необъяснимое
чувство, будто Рен её всегда знал и только рядом с ней ощущал себя дома. Словно
все это время он именно Мэй и ждал.