Когда я вошла в спальню Лои, она уже сладко спала, прижав к груди плюшевого зайца. Яков Григорьевич задарил её игрушками, подумала я со смесью радости и горечи.
Радостно, что хотя бы у сестры всё налаживается.
А горько от того, что наше положение в доме Пожарских очень шаткое. Зоя Васильевна и Кай нас ненавидят и сделают всё, чтобы вышибить отсюда.
Мне захотелось попить воды перед сном, и я спустилась на кухню. Откуда же я знала, что там в одиночестве сидит сводный братец. Я-то думала, что он вернулся в бар к своей безтрусой Светлане.
– Ой, – сказала я, заметив мужскую фигуру в полутьме.
– Доброй ночи, дорогуша.
Кай встал с высокого стула и шагом хищника приблизился ко мне.
– Я только воды попить.
– Да, пожалуйста, – махнул он рукой на здоровенный холодильник.
Я открыла дверцу и взяла маленькую бутылку воды. Спиной чувствовала его прожигающий насквозь взгляд.
– Спокойной ночи, – прошмыгнула мимо него.
– Стоять! – Кай поймал меня за руку и дёрнул на себя.
– Да что за привычка?! – зашипела я. – Ты мне руку когда-нибудь вывихнешь! Что ты хочешь?
– Если захочу, то возьму тебя прямо тут, на столе, – выдохнул Пожарский, тесно прижимаясь ко мне.
От него пахло цитрусами и немного алкоголем.
– Отпусти меня! – толкнула сводного в грудь, но Кай даже не пошелохнулся. У меня слишком мало сил, чтобы противостоять такой скале.
– Раз уж я вынужден уживаться в одном доме с живым доказательством папиной измены – твоей младшей сестрой, то требую для себя плюшек.
– Закажи домработнице, она тебе их с удовольствием приготовит, – съязвила в ответ.
Я не стану его бояться. Он просто достает меня, чтобы я сама сбежала из дома и перестала мозолить ему глаза.
– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Ночью хочу видеть тебя в своей постели. Пока на разок, дальше посмотрим, – толкнулся в меня бёдрами.
– Да пошёл ты! – покраснела от возмущения.
– Войду, не переживай. Хочу, чтобы на своей шкуре испытала боль моей матери. Я протащу тебя по таким кругам ада, сводная, что ты будешь умолять меня о пощаде!
– Что?! – тут мне по-настоящему стало страшно.
Его голос, пропитанный ненавистью, вибрацией отдавался в груди. Больно мне стало уже сейчас. Только вот молить о пощаде я не стану никогда. Мама учила меня быть гордой и всё терпеливо сносить.