Правда он так думал лишь до того момента, пока людоящер не
впечатал его в стену с разворота своим хвостом. Зенберу плевал на
свои ранения. Он был сконцентрирован на своём текущем сопернике. И
он не собирался отдавать эту добычу кому-то другому.
Бренгелькос же, пока его новый подопечный отвлекал одного из
мифриловых кваготов, активировал Неистовый натиск
Обречённого и в короткий момент стал наращивать свою
собственную силу. Тату Героя светилось всё ярче и ярче, а его удары
становились всё быстрее и стремительнее, оттесняя оставшегося
невредимым противника в сторону. Но не он был текущей целью дварфа,
а пытающийся излечиться при помощи своей магической силы раненый
синий квагот. Он не мог допустить, чтобы тот вернулся в строй. Ведь
тогда Бренгелькос не был уверен, что успеет расправиться вовремя
сразу с двумя врагами такого уровня до того, как из облегчившего
ему бой и практически спасшего ему жизнь ящера сделают кровавое
месиво.
Потому дварф напирал со всей яростью и, когда враг оступился,
резко сменил своё направление движение, нанося финальный удар по
раненому кваготу.
Вскоре голова одного из вражеской элиты отделилась от тела. А
через минуту Бренеглькос расправился и со вторым.
Однако эта минута была самой тяжёлой минутой в жизни Зенберу. Он
был весь покрыт ранами, часть их которых несла в себе магию
квагота, препятствуя естественной регенерации ящера. За столь
короткое время наследник Изумрудного дракона оказался невероятно
истощён. Он раз за разом сбивал противника с ног своим хвостом, и
даже пару раз огрел того со всей силы при помощи правой руки,
однако синий квагот внешне оставался совершенно невредим. Разве что
шерсть слегка растрепалась, да и глаза покраснели от злости и
напряжения. Но это не тот эффект, на который людоящер рассчитывал.
И теперь он был вынужден принять более пассивную позицию в этом
коротком сражении, стараясь продержаться как можно дольше. Теперь
он понимал, почему Бренгелькос даже не заикался о его победе над
данным врагом. Синие кваготы – это что-то с чем-то. Сильный,
быстрые, ловкие, прочные. Казалось, что у него нет слабых мест. Так
тварь ещё и усиливала себя при помощи магической энергии. Притом
это была самая примитивная форма контроля над мистической материей
из всех, которую людоящер когда-либо видел. Никаких рун или
магических кругов. Лишь голый волевой контроль, проистекающий из
примитивных инстинктов. Однако этого было достаточно для него,
чтобы ощутить потерю какого-либо преимущества над врагом за счёт
своей природной мощи. Возможно только благодаря благословению
Изумрудного дракона он был всё ещё жив.