– В отпуск хочу. С тобой. Чтобы только мы, никаких пациентов,
никаких срочных вызовов.
Обнимаю Леру, наскоро целую:
– Договорились, свет очей моих. Сам мечтаю. Закончится квартал,
получу премию громоздких размеров, и рванём в отпуск.
Пархоменко вваливается в ординаторскую в середине смены.
– О, да ты выздоровел?! – «радуюсь» я. – Вовремя! У тебя там в
девятой палате…
Пархоменко вскидывает ладони перед собой:
– Полегче, брателло! На минутку забежал, меня тут как бы нету. Я
тяжко болен, ртуть в градуснике взрывается, лапы ломит, хвост
отваливается!
– Чо-то не похоже, – хмыкаю. – На вид процветаешь. Тогда чего
тебя сюда принесло?
– Да так, – Пархоменко стал рыться в ящиках своего стола. –
Зарядку от телефона забыл. Ты, эта, молодец, что прикрываешь меня,
брателло. Пригляди пока за моими инвалидами, а я побёг.
В ординаторскую просачивается Света и принимается старательно
изображать, будто раскладывает по историям болезни результаты
анализов. Хотя я прекрасно видел, что она сделала это еще час
назад. Ясно-понятно, уши погреть пришла. Событий в больнице мало,
вот и интересно посмотреть, как любимчик начальника поставит на
место врача-рохлю.
Скрещиваю руки на груди и встаю спиной к двери:
– Э-э нет, этот номер не пройдет. Ты здоров как конь, на тебе
пахать можно. И это четвёртый раз за последний месяц. Пархоменко,
что за дела!?
По мясистой физиономии Пархоменко пробегает тень сомнения: не
отодвинуть ли меня от двери. Хоть я и выше среднего роста, и
сложение у меня не хилое – хирургу иногда и физическая сила
требуется, не только мозги – этот боров на голову выше меня и раза
в полтора тяжелее. Но, видимо, выражение моего лица прозрачно
намекает, что лучше бы объясниться.
– Ну, ты пойми, брателло, я тут такую телочку повстречал! Буфера
– во! – Пархоменко обрисовал возле своей груди два объемистых
полушария. – Жопа… да боги Олимпа передрались бы за женщину с
эдакой жопой. Ну мы с ней того-этого… сам понимаешь, на такое дело
все силы нужны. Зачем молодой бабе ушатанный врач после суток…
– Так увольняйся, освобождай ставку и трахайся сколько влезет со
своей телочкой, – ни на шаг не сдвигаюсь с места. – А сейчас на
тебе пятнадцать пациентов, четверо из них тяжелые, ты это
понимаешь? Я не собираюсь их вечно за тебя тащить.
– Да ну чего ты, как неродной! – Пархоменко разводит руками. –
Сегодня ты меня прикроешь, завтра – я тебя. В долгу не останусь,
брателло, за мной не заржавеет.