В этот полет летчики пойдут без штурманов. В задней кабине каждого самолета, где место штурмана, уложены мешки с продовольствием, ящики с боеприпасами, медикаменты. На обратном пути в освободившиеся от грузов кабины сядут раненые бойцы конного корпуса генерала Белова, что рейдирует по ближним тылам противника, громя коммуникации и уничтожая тыловые гарнизоны.
Конники Белова связались по радио со штабом нашей армии, указали район, подобранный для посадки, и обусловили сигналы, по которым наши летчики смогут определить посадочную площадку. Сигналы просты: четыре костра, образующие прямоугольник, – границы посадочной площадки. Площадка должна быть на лесной поляне. Все кажется предельно просто. Но я в течение дня не отстаю от Федора и заставляю его – в который раз! – вычерчивать на память путь от нашего аэродрома до лесной опушки в тылу немцев и обратно. Наверное, Федору надоели до смерти мои придирки, мои наставления, и он с удовольствием плюнул бы на все и ушел. Но чего не сделаешь во имя дружбы! Он чертыхается и вновь чертит, чертит…
– Вот здесь, Федя, от деревни отходят две дороги, а у тебя одна. Повтори всю схему.
– Послушай, а не послать ли тебя к черту?
– Федя!
– Если вычерчу без единой ошибки – отстанешь?
– Клянусь!
Опять и опять вычерчивает Федор схемы и шутливо брюзжит, сетуя на свою судьбу, на придирчивого штурмана:
– Всю жизнь мне не везет: то одно, то другое, а теперь вот ты на мою голову! Смотри – все уже начертили, подготовились и в козла режутся, а ты? Откуда ты взялся, наказание мое!
«Брюзжание брюзжанием, а район надо знать на память твердо. В ночном полете не очень-то воспользуешься картой. И к этому выводу мы с тобой, Федя, пришли еще в первом полете», – думаю я.
Я провожаю Федю к самолету. Это не тот самолет, на котором мы летаем обычно. Наш ремонтируют, а это совсем новый. Федор залезает в кабину, усаживается, пытается приподнять сиденье. Оно заело, не двигается.
– Вот черт, низко! Что бы подложить?
Мне под руку попадается сумка с запасными дисками для ДА[3]. Протягиваю ему один диск:
– Подойдет?
А Федор улыбается, опять копошится в кабине:
– Давай еще один! Или сразу парочку.
– Эх, не вышел ты ростом, командир! – не могу сдержать улыбку. – Мал ты у меня, мал.
– Дуб вон тоже в небо тянется! А толку? Дубина – дубиной!