Командир полка сам летает с нами днем и ночью. Полеты по кругу, в зону, на полигон. Взлет, посадка, вираж, переворот, боевой разворот и снова посадка… Кажется, взлетам и посадкам не будет конца. Но вот оружейники в поле за аэродромом выкладывают из прошлогодней соломы крест. Это мишень для учебного бомбометания и стрельбы. Командир полка смотрит на нас уже со стороны. Он устал и измотался не меньше нашего, но, кажется, доволен.
Наконец приходит день, когда мы с Васей меняем парашюты штурмана на ПЛ-5. Так называется парашют летчика.
Командир полка провожает меня в первый полет. Он сам помогает надеть лямки парашюта, расправляет их на спине, одергивает и хлопает по плечу:
– Ну, ни пуха тебе, ни пера!
– Послать к черту, Анатолий Александрович?
– Так полагается, – смеется командир. – А раз положено, посылай.
– К черту, к черту!
Я внимательно смотрю на усталое лицо командира, заглядываю в его серые глаза и замечаю в них скрытую тревогу.
– Все в порядке, Анатолий Александрович. Справлюсь.
Он не отвечает. Только берет мою руку, порывисто притягивает к себе, обнимает и легонько, как водолаза перед спуском под воду, хлопает ладонью по моему шлему.
Я поворачиваюсь и, неуклюже переступая тяжелыми унтами – все-таки мешает пристегнутый парашют, – иду к самолету. У левого крыла три фигуры – экипаж. Техник Ландин, оружейница Маша Красильникова и штурман Николай Пивень.
– Смирно! – Техник Ландин, старший по званию, делает два шага вперед. – Товарищ командир, самолет к вылету готов! Двигатель опробован, горючее полностью!
– Штурман к вылету готов!
– Товарищ командир, боекомплект самолета – четыре фугаски, ШКАС заряжен, опробован, запасные ленты… Ой, товарищ командир, можно я еще раз взрыватели проверю?
Непосредственность Маши нарушает заранее подготовленную торжественность.
– Смотри, смотри, Машенька! – смеюсь я и, как меня перед этим командир полка, обнимаю ребят за плечи. – Эх, ребята!..
Мне хочется рассказать им о многом. О тех погибших товарищах, вместо которых сегодня мы с Василием стали в строй летчиков, о том, что нам еще многое предстоит пережить, многое испытать, если… Нет, мы должны дожить до того дня, нам надо дожить до Победы!
– Ребята…
Больше ни о чем не надо говорить друзьям. Они и так все поймут.
– Спокойно, старик. Будет порядок. Ты только всегда помни, старик, что мы здесь, на земле, ждем вас. Всегда ждем! – говорит Ландин.