На небольшой сцене стояли два стула без подлокотников.
Все старались не шуметь, тихо переговариваясь в ожидании
появления артистов.
Наконец они появились, и зал взорвался аплодисментами. Два
молодых парня с музыкальными инструментами в руках и красивая
девушка лет двадцати в платье, подчеркивающем ее и без того
великолепную фигуру. Те, что с инструментами, расположились на
стульях, а несравненная Пири встала между ними и шагнула назад, как
бы показывая зрителям, что начало концерта за музыкантами.
Все сразу затихли, и под сводами зала зазвучала чарующая и
немного грустная мелодия. Оба играли самозабвенно, полностью
отдаваясь музыке. Глаза их были чуть прикрыты, а руки, казалось,
сами скользили по инструментам, едва затрагивая пальцами
струны.
В звучании одного инструмента выражалось страдание и неясное
предчувствие счастья, в другом – радость, но в нём же таился и
скрытый зародыш грусти.
Гунт слушал эту прекрасную мелодию и не сводил с певицы
глаз.
Девушка была прекрасна. Само совершенство.
Он не встречал еще такой чистой женской красоты на Тарсоне ни в
прошлом, ни в будущем.
Их взгляды встретились, и в этот момент она запела.
Гунт слушал ее как завороженный. От этого чистого, сильного
девичьего голоса билось сердце, дрожали нервы. Он полностью
растворился в музыке и ее голосе. Старый, закаленный в боях воин
никак не ожидал от себя такого. В его загрубевшем сердце, не
знавшем жалости к врагам, стали прорастать ростки чистой любви, и
всё его естество начинало иступлено жаждать, чтобы этот момент
продолжался бесконечно.
Концерт длился где-то с час, и казалось, Гунт всё это время даже
не дышал.
Затем были овации, восторженный выкрики, поздравления… какой-то
франт вылез на сцену и в порыве всеобщего обожания хотел обнять
Пири, но тут один из музыкантов встал между ними и, как бы
невзначай наступив навязчивому поклоннику на ногу, спихнул того со
сцены.
Затем Пири с музыкантами ушли, и Гунт испугался, что больше
никогда ее не увидит.
Он подозвал к себе служащего гостиницы и, всунув ему в ладонь
грот, спросил:
– Пири остановилась в этой гостинице?
Служащий вернул ему монету обратно и гордо ответил:
– Мы не даем такую информацию.
Настроение окончательно рухнуло вниз, и дальше до конца вечера
Гунт сидел за столом потерянный, отвечая невпопад на вопросы своих
товарищей.