Двадцать
минут разминки, сорок минут интенсивной нагрузки наполнили тело
теплом и приятной истомой. И покрыли потом. А вот душа в «Режиме»
нет. Печально. К хорошему быстро привыкаешь. Придётся терпеть до
дома. Виктор лишь снял тренировочную одежду. Бросил её в
сумку.
В своё
время Виктор поставил себе стойку тропического душа. И сейчас
наслаждался потоком падающих капель. Закрыв глаза, можно было
представить себе, что зима, так ранившая его сердце, уже
закончилась. Закончилась и слякотная серая весна. Наступило лето.
Все печали и тоска остались позади. А он, как в детстве, попал под
тёплый летний дождь. И нет ни забот, ни тревог взрослой жизни. И
если ты остался один — это радость. И свобода. А зачем ему сейчас
свобода? От кого?
Виктор стёр
с зеркала осевшую влагу и мрачно осмотрел своё лицо. Щетина.
Запавшие карие глаза. Похудевшее лицо. Завтра пятница и выходные.
Пойдёт. Бриться желания не было. Восемь минут отсутствия мыслей не
стоили затраченных на ритуал усилий.
Виктор
выключил свет и лёг в кровать. Темнота. Перед сном Виктор достал из
ящика проекционные часы. И сейчас нажал кнопку. Они чуть разогнали
гнетущую тьму спальни. Виктор лежал и смотрел на тусклые красные
цифры на потолке. Интересно, есть ли у неё такие часы? Смотрит ли
она на них?
На телефоне
зазвенел Cesium. Последний день рабочей недели начался. Шесть утра.
На потолке едва видны цифры в полумраке утра. Сели
батарейки?
Короткая
суета утреннего ритуала. Огонь под чайником. Чашка. Ложка кофе и
сахара. Кипяток. Накрыть блюдцем. Лента новостей в разделе
«главное». В мире что-то взрывается, в Тунисе упал самолёт,
какой-то скандал в московской тусовке. Фоторепортаж Виктор открыл и
тут же свернул приложение. Чужие краски не принесли облегчения.
Напротив. Счастье чужой жизни ударило в сердце. Как нож. Тоска
счастливо зарычала. И добавила удар от себя. А ты отказался от
своего счастья! И сгустила свои тени. Тьма.
Кофе всё из
той же пачки: Виктору её хватало надолго. Но без прежнего аромата.
Крепкий. Чёрный как смола. А тьму тоски ничуть не рассеял. И кофе
горчил. Губ коснулся противный осадок. Виктор раздражённо поставил
чашку в мойку. Подхватил телефон со стола.
— Давайте,
давайте! Восточная линия 220 легла. Нас кидают на помощь городским
линейщикам.
— Опять на
принеси-подай попали, — скривился Серёга. — В такую грязь в поле
лезть. Сейчас по уши будем!