Я бросила взгляд на квадратные часы. У меня было еще четыре часа свободного времени.
Я называю свое время «свободным» условно. Такого времени у меня уже давно не было, я всецело принадлежала своей семье, я даже была неспособна представить себя, как отдельную единицу с отдельными желаниями и интересами. Но иногда я усилием вырывалась и позволяла себе часа на два ощущать себя автономным самодостаточным единым целым.
Только я, мои желания, мои мысли, мои слезы и мои улыбки.
Пока я разбирала пакеты, я набрала номер Светы, и она согласилась встретиться со мной через час.
Глава 2.
Света с обновленным рыжим цветом волос грациозно плыла по оранжевой от весенних лучей улице. Я и не заметила, как в город пришла весна. Подруга широченной улыбкой напомнила мне об этом. Как кстати меня нашли новые очки!
Со Светой нас связывали три года танцев в ночных клубах в конце девяностых. Мы были безденежными студентками. Танцы заменяли нам коктейли, еду и даже парней. Вход до одиннадцати вечера девушкам был бесплатным, поэтому наши затраты равнялись стоимости проезда на троллейбусе. В шесть утра заканчивалась дискотека, и начинал ходить общественный транспорт. Поэтому с одиннадцати до шести – было временем ритма и забытья. Танец для нас был больше, чем жизнь.
Я жила танцуя. Если я не могла танцевать в силу каких-то обстоятельств, например, в институте, на работе, в троллейбусе, то я танцевала внутри в воображаемом зале. В зависимости от настроения, я могла отбивать чечетку или плавно кружиться в вальсе, или качать хип-хоп.
Через несколько лет жизни на танцполе мы повзрослели, и пути наши начали расходиться. Света вышла замуж. Я устроилась на ответственную перспективную работу, которая на два года сделала меня человеком, пропавшим без вести. Моя подруга, опомнившаяся от медового периода семейной жизни, вдруг обнаружила, мою пропажу. Она нашла меня в удрученном состоянии, мое нервное истощение начало уже граничить с безумием. Напившись, теперь уже нам обеим финансово доступным, «Мартини», я поклялась бросить все и начать заново. На следующее утро я исполнила клятву – на столе генерального директора лежало заявление об увольнении с такой должности, о которой некоторые даже боятся мечтать не только в двадцать шесть, но и в сорок.
Благодаря Свете и Мартини я начала все заново, она поддерживала меня, как могла.