Оставив надежду затащить женщину
вовнутрь, решила просто войти сама, когда послышался топот и из-за
поворота показался Ярополк на коне в окружении своих воинов. Князь
спешился у ворот и обнялся с сестрой. Я привычно склонила голову в
поклоне.
– Уже собрались? А я надеялся выпить
взвару и перекусить с вами.
– Неужто в доме батюшки не накормили
князя? – притворно ужаснулась я.
Ярополк рассмеялся, а Томила с
прищуром посмотрела на брата.
– Мы только с праздника вернулись, –
ответила она усмехаясь. – А на счёт завтрака… уже скоро кроду жечь
будем. Не попросится ли всё съеденное обратно?
Брат с сестрой уставились друг на
друга, сражаясь взглядами.
– Думаю, что горячий взвар никому не
помешает. Да и бодрящих травок, что от Беляны остались, заварить
можно. Всю ночь не спали. Не помешают. А князю, – я склони голову в
его сторону, – можно и заедок принести. Авось до тризны и поминок
продержится.
Мужчина засмеялся и подмигнул
сестре.
В этот момент несколько воинов
дёрнулись. Двое стали перед нами, закрывая телами, а тройка вскинув
луки пустила стрелы в группу деревьев и кустов, что стояла через
дорогу от нас. Ярополк схватил нас с сестрой за руки и стал
запихивать во двор.
– Пусть не стреляют! – выкрикнула я,
пытаясь вырваться из захвата.
– Ты знаешь кто там? – нахмурившись
спросил князь.
Но я промолчала. А что отвечать. Я же
имени его даже не знаю.
– Выходи! – выкрикнул Ярополк,
повернувшись к деревьям.
Из кустов сначала появились раскрытые
ладони, затем и сам хирдман вышел на дорогу.
– Глеб? – удивлённо спросил князь. – А
ты что здесь делаешь?
----
[1] В древности, в отсутствии часов и
солнца, ночью определяли времени по троекратному пению петухов.
Петух начинает петь в первом часу ночи – это первые петухи; вторые
петухи поют во втором часу и, наконец, третьи поют в 4 часа
утра.
Услышать ответ я так и не успела.
Видан, что всё это время околачивался возле ворот, просто «внёс»
меня внутрь двора, а там уже подхватила Томила и пропихнула дальше.
Корпулентность этой дамы не шла ни в какое сравнение с моими
объёмами. Так что через минуту я была в комнате.
– Переодевайся! – велела мне жрица, а
сама высунулась в дверь. – Неждана! Воду тащи умываться! – усевшись
после этого на лавку, женщина взглянула на меня. – Чего стоишь?
Раздевайся! Праздничный сарафан весь дымом пропах, отмывай потом.
Так хочешь, чтобы ещё и кродой от него несло? У тебя поплоше ничего
нет?