– Ты же понимаешь, что этой выходкой
только утвердила свой статус «отмеченной Марой»? – спросила меня
Томила, обняв на прощание, когда мы подошли к её лошади.
– Не жрица, и то хорошо, – улыбнулась
в ответ. – Скоро обо всём забудут. А может я встречу человека,
которому это будет не важно.
Томила печально покачала головой.
Кажется, в подобную теорию она не верила.
После их отъезда потянулись
однообразные дни. Я в основном сидела дома и создавала цветы.
Благо, думать о куске хлеба теперь не приходилось. С родительского
подворья привозилось достаточно. Да и нам троим много и не надо
было.
Так что Видан стал больше уделять
времени дереву. По моим эскизам он создавал довольно экзотические
для местного времени вещи. Но чаще всего, конечно, мастерил
каких-нибудь зверюшек, когда мы сидели вечерами, а я вновь
рассказывала «сказки». Частенько к нам забегала Беляна и занималась
вышивкой своего приданного у нас. Я иногда помогала с нитками,
незаметно напитывая её одежду и бельё своей силой, превращая в
обереги.
Через какое-то время стали вновь
появляться пациенты. Не так как раньше, всего несколько человек, те
кто уже отчаялись. И случалось, что помочь я уже была не в
силах.
Как и предсказывала Томила, такие
просили благословить их души на путешествие в Правь.
Лето постепенно подходило к концу.
Почти все были озабочены урожаем. Даже малые дети помогали на
полях… кроме меня.
Когда началась жатва, я собралась
пойти со всеми… но меня не выпустил Видан. Какие-то остаточные
чувства Любавы всколыхнулись, грозясь перерасти в истерику. Ведь
там… под рассветным солнцем, опоясанные первыми колосьями ржи
девушки собирали урожай. Песни разливались над полем, давая чувство
единения всей общине. И меня этого лишили!
Так что к вечеру был вызван Ратмир. Он
пытался втолковать, что на празднике Велеса не место Маре. А меня
по-другому уже никто и не воспринимал. Что бы я кому ни
говорила.
Какая-то глубинная ярость поднялась во
мне. Потому, наткнувшись на капусту в приехавшей с провизией
телеге, затребовала себе и принялась с остервенением её
рубить.
– И пошло столько капусты испортила? –
спросил Видан, найдя меня утром на кухне.
Уставшая и опустошённая, с красными от
недосыпа глазами я сидела там, уставившись в небольшое окно.
Взглянув на дело рук своих, тяжело вздохнула. Хотя…