— Мне недавно исполнилось девятнадцать и… я не хочу секса сегодня.
— Набиваешь себе цену протестом?
— Нет, я просто не ложусь под мужчин за деньги!
— Хватит! — оборвал Владимир резко, его только что спокойный тон стал угрожающим. — Мне надоела эта игра. Опустись на колени.
— Зачем?
Хлопаю глазами, только не это, прошу, нет.
— А сама как думаешь? Не бойся, доплачу сверху мимо кассы. За “прекрасную” актерскую игру.
Язвит, не верит мне, но кусаться с ним мне уже не хочется. Опускаюсь перед Владимиром на колени, он расстегивает ремень, ширинку, опускает черные боксеры, и как только я вижу его огромную эрекцию, меня накрывает. И нет, не от возбуждения, а от ужаса. Липкого и мерзкого, холодного страха.
У него большой член. Очень и кажется, я не выйду отсюда живой.
Закрываю ладонями лицо, чтобы он не видел моих выступивших слез. Тот самый случай, когда надо притвориться мертвой либо сбежать, а я не могу ни первого, ни второго. Меня загнали, закрыли тут с ним на замок.
- Да что с тобой такое?
Спрашивает, а я не шевелюсь. Не хочу, чтобы он видел мои слезы, не хочу быть слабой и жалкой, потому просто сжимаюсь сильнее, вот только это не работает. Слышу, как Владимир оделся, застегнул ремень.
— Ай!
Вскрикиваю, когда Владимир с пола меня поднимает как куклу, и взяв за талию, усаживает на кровать. Он коснулся туда, куда меня ударил Фагот, а я заорала. Не смогла промолчать.
Обычно я более бойкая, но сейчас не могу ничего сделать. Владимир присел на корточки напротив, смотрит то в один мой глаз, то во второй, а я затихаю. Я не смогла сделать ему минет, потому что испугалась его члена, но жаловаться нельзя. Толку, он все равно не поверит.
Не шевелюсь даже, когда мужчина медленно развязывает полы моего прозрачного платья. Закрываю глаза. Выключить тело и разум, забыться, подумать о космосе и тихом океане, ветрах, кораблях и листочках, но только не о его руках на моем теле. И не о том, что этот бородач сейчас видит меня в одном только белье. Я не могу так, я просто…
— Это что такое?
Касается большой рукой моего трепещущего живота, а там красный след, уже синеющий.
— Я упала.
— На кулак упала?
Молчу. Смотрю в его глаза. Янтарные. У него крепкие руки, такими может с легкостью мою талию обхватить, а после сломает, как тростинку перебьет.