Хотя... дух волка успокоился. И ушёл вместе с волколаком. А
предки Бурки, который на самом деле Раху, воевали именно с горными
духами. За власть в горах и долине.
И духа зовут Раху, как моего Бурку. Может, они — родня? Может,
дух волка — какой-нибудь предок крылатых волков?
Странный он какой-то. И горб на спине — словно сложенные
крылья.
— Эй! — окликнул меня Багай. — Гляди! Я мозг достал!
Пока я зависал, парни вытащили из котла и раскололи ножом череп
косули. Я видел — Багай воткнул нож туда, где сходились косточки, и
как консервную банку вскрыл.
— Бери мозг косули, умнее будешь на переговорах! — охотник ножом
подвинул ко мне череп, где, как в чашечке, лежал мозг.
Небольшой такой, компактный деликатес. Косуле много не надо.
— Шутишь? — спросил я.
— С чего бы? — удивился Багай. — Вон у Игеля хоть спроси. Все
шаманы так говорят. Если охотнику нужна осторожность — лапки нужно
варить, если доброта — сердце, если ума срочно нужно побольше —
мозги.
Игель закивал с набитым ртом:
— Угу.
— Да ну вас! — рассмеялся я. — Зарезал, съел сердце и стал
добрым? Приколисты.
Я огляделся в поисках Байсура. Нашёл — парень сидел метрах в
десяти от нас. Боялся, наверное, подойти к костру, пока мы там
пировали и никак не могли наесться.
— Добрый, — сказал я наставительно, — это вот так. — И окликнул:
— Байсур, иди сюда! Иди, я сказал!
Парень поколебался, но подошёл. Я же обещал, что утром его
убивать буду, не сейчас.
Я нарезал мозг на кусочки прямо в черепе. Сказал Байсуру:
— Парни говорят, что мозг косули — штука магическая. Съешь — и
сразу придумаешь, что тебе теперь делать.
Наколол кусочек на острие ножа и протянул парню.
Ножом я по привычке пользовался в быту тем, что взял из дома
Майи. (Надо бы не порезаться ненароком, а то личина спадёт).
— Садись, — сказал я. — Поешь с нами, Байсур. Не убить я тебя
хочу. Я даю тебе шанс. И тебе надо понять, какой. Ешь мозг, может,
сообразишь?
Байсур неуверенно опустился на травку. В глазах его застыл
страх.
Я ощущал этот страх даже кожей. Интересно, откуда у меня такие
способности прорезались? Не было же вроде раньше такого?
Из юрты колдуна пошатываясь выбрался Кима. Бок его был
перевязан, а ноги при ходьбе заплетались. Но парень направился к
костру.
Остановился на полпути. Отдышался. Снова пошёл.
Помощи он не просил. И в глазах его тоже был страх, только иной,
чем у Байсура. Кима боялся, что мы его прогоним в юрту, чтобы
лежал, лечился.