Деньги? Есть куча несчастливых миллионеров, чьё имущество
транжирят потом отвратительно бездарные наследники.
Власть? Это когда пьёшь, и всё мало, мало и мало? Тут счастлив
тот, кто сумеет вовремя соскочить с императорского трона и заняться
выращиванием капусты*.
Любовь? А что это такое вообще? Если минусовать из любви секс,
то останутся верность, дружба, терпение. А любовь-то тогда где
прячется?
Знание обо всём этом приходит с опытом. Но не убивать же парня
только за то, что он — просто дурак?
То, что Байсур напал на меня с ножом — не очень-то и царапало.
Напал — так ведь и огрёб уже достаточно для самовоспитания. Ведь не
я его с волка сбросил.
Пора бы ему понять: если бы я хотел отомстить — висел бы Байсур
в мешке на берёзе. И висел бы без всякого лечения — со сломанной
рукой и рёбрами.
Но я по глазам видел: ничего он не понял. Решил, что я в чём-то
слаб, раз не отомстил. И вот это уже было проблемой.
Умом я понимал — Байсур не успокоится и будет искать, как ему
продвинуться за наш счёт. Глаза-то — бегали как у человека,
готового кинуть.
О чём, интересно, они говорили с Йордом? О том, что мы — дикари,
а вайгальцы — культурные? Они лучше, служить надо им?
Ну, допустим.
Йорд слышал, что на лагерь напали. Рассказывал Байсуру, что
только дикари могут прийти убивать своих же детей.
О том, что вайгальцы подчинили этих детей, готовили их напасть
на уцелевших всадников Эргена — это же ерунда. Этого Йорд говорить
бы не стал. Это — другое... Из серии: если меня — то предали, а
если я... То я не предал, я предвидел!
Вайгальцы просто предвидели, что дикари начнут убивать своих
подростков, которые годятся в воины, верно, Байсур? Потому и
сформировали из них отряд, который после дуром попрёт через
огненный перевал. Надо тебе одуматься и служить вайгальцам. Они же
победили — значит, с ними бог и за ними правда?
Я пристально посмотрел на Байсура. Спросить в лоб?
Или дать ему уже довершить предательство? Хоть убивать будет не
жалко.
— Шасти, — попросил я. — Одёжу парню верни.
Йорд посмотрел на меня с интересом, но промолчал. Вот он сейчас
что-то для себя понял по моему лицу. Умный, зараза.
Если Шасти снимет с наставника печать — можно ли будет ему
доверять?
Вот же дилемма — передо мной Байсур, который свой, но в душе —
предатель. И вражеский воин, который не захотел сражаться нечестным
путём.