С сожалением выдыхаю, когда его губы, оторвались от моего рта, и, словно рисуя картину, легко касаясь кистью полотна, он стал целовать лицо: щёки, лоб, подбородок, веки. От этих прикосновений у меня ослабли ноги, прервалось дыхание – и тут он снова накрыл мои губы своими.
На этот раз поцелуй был настойчивым, глубоким.
Под его напором губы раскрылись, из горла вырвался невольный вздох, почти признательный. Моя рука вцепилась в его плечо, затем снова ослабла. Медленно он оторвался от моих губ и его дрожащие руки, закопались в моих волосах. Влюблённым взглядом он рассматривал мои горящие щёки.
– Ты самая очаровательная девушка. Прекрасное создание. Ты словно родилась для меня. Я никогда ранее не испытывал подобных чувств и эмоций.
Не выдержав страстного взгляда, стеснительно опустила голову, – у тебя большой опыт, в общении с девушками. – Наверно, я не первая кому ты это говоришь, – сама не знаю, почему, бросила достаточно колкую, утвердительную фразу. Наверно, меня всё же зацепили речи Ольги, и обида закралась в сердце. В душе появилась тревога, в глазах заиграла ревность.
– Зачем ты нарушаешь нашу идиллию? Все другие уже давно в прошлом. Здесь только ты и я, – Никита проводит кончиками пальцев по моей шее, затем спускается ниже, неторопливыми движениями растягивает куртку, касается ладонью груди и внезапно, словно наткнувшись на что-то обжигающее, что причиняет ему нестерпимую боль, откидывает руку. Его лицо принимает пугающий вид.
– Что у тебя там? – недовольно разглядывает и лихорадочно растирает ладонь, – реально, что ли, в сердце пожар?
Машинально опускаю голову и внимательно осматриваю футболку, – ничего. – Ты с головой не дружишь. Если считаешь, что это смешно, то мне тебя жаль, – непроизвольно провожу рукой по груди и натыкаюсь на предмет, на моей шее.
– Амулет. Совершенно позабыла. Что мама сегодня передала мне талисман, – с растерянным видом, достаю оберег из-под футболки. – Ты укололся моим украшением.