Прибыв за час до начала сбора детей, Федор Борисович познакомился с пионервожатыми и сначала был несколько разочарован. Две девушки были совершенно не интересными. Одна толстая и некрасивая, вторая в очках и тоже совершенно не интересная, а еще двое были парнями, чего Федор Борисович никак не ожидал. Как вообще могло прийти кому-то в голову отправить в качестве вожатых молодых людей? Все последние дни воображение Скороспелого рисовало ему идиллическую картину: он в окружении юных красоток, которые как рабыни из гарема выполняют любую его прихоть и радостно улыбаются ему ослепительными белозубыми улыбками. Дети, за которыми должны смотреть и воспитывать эти самые красотки, были где-то на заднем плане, как нечто не существенное, скорее как досадное недоразумение в этой восхитительной картине, чем как основная и первостепенная задача и самих красоток и его, как руководителя. И вот оказывается, что никаких красоток нет, а есть две совершенно неинтересные девушки и два парня, причем, к неудовольствию Федора Борисовича, оба высоченные и мускулистые. Почему его никто не привлек к подбору персонала? Это же он начальник лагеря! Значит он и должен был подбирать сотрудников. Безобразие.
Но тут судьба вновь осветила жизненный путь Федора Борисовича благодатным лучом света. Почти бегом, на ходу извиняясь за опоздание, к месту сбора торопливо подошла девушка, вполне соответствующая той картинке, которую рисовало разыгравшееся воображение начальника лагеря. Светловолосая нимфа с яркими синими глазами и улыбкой, от которой давление в разных частях тела Федора Борисовича резко подскочило, с виноватым видом сказала:
– Простите, пожалуйста! Я на автобус опоздала, поэтому задержалась!
– Да ничего страшного. – великодушно улыбнулся Федор Борисович, прощая юной красавице сразу и опоздание и будущие проступки, если таковые будут иметь место.
– Света . – белокурая нимфа протянула руку и Федор Борисович сжал ее ладошку, чувствуя, что давление просто зашкаливает.
– Федор Борисович. Начальник лагеря. – сообщил он гордо. Все таки счастье есть, подумалось ему в этот момент.
Наконец орущую, находящуюся в постоянном хаотическом движении массу детей, отделили от родителей, рассадили по автобусам, и колонна с сопровождением милицейской машины с мигалкой двинулась в сторону от Москвы. Это будет чудесное, незабываемое лето! Федор Борисович знал это совершенно точно. И, по крайней мере, во втором своем утверждении он не ошибался.