– Извините, – оправдывалась я, скорчив глупую гримасу. – Я писала заявление, что беру отгул.
– Твой отгул закончился сутки назад. В чем проблема, Наталья?
– Ни в чем, простите. Такого больше не повторится.
– Мы тут деньги зарабатываем, а не в детский сад играем. Тебе понятно?
– Понятно, – кивала я.
– Ну все. Иди и работай. За свой прогул отработаешь двойную смену.
– Что? Двойную смену? Но я ведь...
– Будет тебе наука, – упивалась своей властью необъятная директорша. Женщина, формы которой больше походили на корпус батискафа. Или воздушный шар. Иногда мне казалось, что она мне просто завидует и вообще люто ненавидит всех, кто не страдает лишним весом. – Будешь знать, как работу прогуливать.
– Да, Ольга Петровна. Я отработаю двойную смену.
– И убери пятый столик.
– Пятый столик? – возмутилась я таким приказам. – Но ведь это не мой столик, я его не обслуживала...
В ответ на это директриса метнула молнию из глаз и показала рукой на усыпанный объедками стол.
– Уберись после других. И давай поживее. Шевели своими костями. На три часа у нас бронь, приедет деловой партнер владельца ресторана. Так что смотри не опозорься. Очень важный гость, его слово – закон.
При этой фразе я почему-то вспомнила Карима. Как он говорил нечто подобное – про стюардессу чартерного рейса. Что якобы она готова раздеться за доплату и дать себя трахнуть. Неужели они и правда позволяют себе такое ради денег? Это же омерзительно. Если ты хочешь зарабатывать телом, то иди тогда сразу на панель. К чему такие сложные пути? Ну а если хочешь зарабатывать честно, как я, то...
– Бля, как же хочется жрать! – раздалось у меня за спиной, пока я готовила столик для особого гостя. И я сразу же узнала этот голос – это был Питбуль. Тот самый, от которого я вчера едва убежала.
Метнувшись за барную стойку, я внимательно разглядела весь квартет – и самого мудака с седой бородой, и его быдловатых шестерок. Они завалились в ресторан и оккупировали тот самый пятый столик, который я готовила. Но Карима с ними не было. Я вдруг задумалась о его судьбе. Что если они его убили? Я оставила его одного, не позвала никого на помощь, просто убежала, словно крыса. А теперь его нет, и я чувствовала внутри, как больно кусает совесть. Что это – гипертрофированная доброта или же что-то другое? Впрочем...