Гоша по стенке, избегая пересекать лучик света сочащийся из
выбитого глазка, втиснулся в глубину квартиры. Пригнулся и рванул,
пресекая коридор, в большую комнату к телефону. Распрямился.
Схватил трубку и набрал номер. Длинные гудки. Слишком длинные –
пульсировала в голове мысль. Мать их! Почему не берут?
– Алло, – наконец, лениво проговорили на том конце провода.
– Это я! – прохрипел Гоша. – Все ко мне! Живо!
Индия торопливо сбросил звонок и набрал номер квартиры родителей
Курсанта.
– Алло, – уже чуть отдышавшись от гонки со смертью, более
спокойно проговорил Гоша. – Он приходил. Стрелял через глазок. Я в
порядке, а вот Боцман… Не знаю, что с ним… Канонада такая была, что
сейчас здесь менты будут… У меня нелегальный ствол, приезжай. Ага…
Понял, жду.
***
После звонка Гоши я прыгнул в свою подаренную машину и помчался
к нему, оставив Свету и Настю гонять чаи одних.
Машина словно плыла. На «Мерседесе» после отечественных телег
скорость совсем не чувствовалась. Он проглатывал ямки и дефекты
дороги, урчал двигателем тихо и размеренно, будто был выше всей
этой суеты ухабистых дорог и снующих неуклюжих жигулей.
Я поднажал газку, мигом обходя на светофоре со старта весь
отечественный автопром. Напугал пару раз пешеходов, когда
стремительно и почти бесшумно вырастал черной громадиной перед
зеброй, притормаживая и пропуская их. Одна бабуля даже погрозила
мне вслед морщинистым кулаком. Извини, бабуля, ты, может, и права,
но у меня друг в беде. Тороплюсь. Эх, жаль, сирены нет. Сейчас бы
очень пригодилась.
На место происшествия я прибыл первым. Выскочил из машины,
добежал до подъезда, а дальше уже вошел спокойно, притворяясь
праздным жильцом этого дома. Конечно, киллер уже наверняка смылся,
но мало ли…
Поднялся по ступенькам. На площадке этажа над Гошиной квартирой
уже толпился народ. Охал и ахал над неподвижным телом Боцмана.
Я узнал его. Он застыл в неестественной позе, мертвой
громадиной. Крови не видно, будто Боцман уснул. Дьявол! Опять такая
же картина, как с Серым?! Готов поспорить, что на трупе найдется
след от смертельной инъекции… В голову просочилась вдруг шальная
мысль. А может, Боцман все-таки жив? Почему Феликс божился, что
видел, как Серый в морге открыл глаза? А что если это не яд, а
что-то вроде особого вещества, вызывающего, например, состояние,
близкое к летаргическому сну?