Генашио тоже было подумал о своих грехах, но решил, что еще рано
думать о своем конце.
- Не переживай, Михалыч. Это еще не конец. Скоро все кончится.
Мы проявимся и снова будем на земле.
- А моя жена. Конечно, она стерва порядочная, но и я хорош. Все
время в науке, в науке. С детьми она занималась, мне некогда было.
Хорошо сейчас дети взрослые самостоятельные. А когда она увлеклась
командировочным… - профессор замолчал, - что я мог сделать. Еще
сильнее в науку ушел. Но простить ей не мог этого красавчика. Так и
живем сейчас. Как чужие люди. По привычке. Даже спим в разных
комнатах…
Первым очнулся Генашио, возможно не первое уже путешествие
как-то повлияло на его рефлексы, и он стал более привычным к таким
перемещениям.
Генашио сел и начал осматриваться. Темновато, какие-то ступени,
вертикальные прутья, решетка что ли? Над головой наклонный низкий
потолок, а на стене ребристая покрашенная светло-зеленой краской
железная штука. Рядом лежит профессор, руки его крепко держат
большую сумку, с наплечным ремнем.
Откуда-то сверху послышался женский голос. Он приближался. И вот
темная фигура начала спускаться по ступенькам.
- Опять эти бомжи здесь… Надо к участковому зайти. Надоели уже.
Пусть на пятнадцать суток посадит. И что они тут делают… Тепло ведь
на улице, - послышалось старческое ворчание. Мимо них прошла
женщина в длинной юбке, открыла дверь и пропала.
Генашио начал тормошить профессора, он почувствовал опасность,
надо было срочно бежать отсюда.
Профессор очухивался тяжело. Он бормотал и бормотал. Он обвинял
то себя, то еще кого-то. Наконец его глаза раскрылись, он посмотрел
по сторонам, потом уставился на Генашио, не узнавая и заговорил, -
где я? Что со мной?
Генашио уже встал насколько позволял наклонный потолок и начал
поднимать и вытаскивать к дверям профессора. Тот все равно ничего
не понимал, но подчинялся. Генашио пришлось взять обе сумки,
профессора и подойти к двери. Он открыл кое-как дверь и вытолкнул
вперед Михалыча. Тот цеплялся за ручку двери, чтобы не упасть и
кое-как передвигал ноги.
Они выбрались из подъезда на солнечный свет и сели на лавку.
Раннее утро, лето, они попали в лето, это очень хорошо. Значит,
Генашио все правильно рассчитал.
Генашио смотрел на двор пятиэтажки, на железные гаражи, на
тополя вдоль дорожки, и для него практически ничего не изменилось.
А вот для профессора это было шоком. Он глядел на деревянные окна,
на машину Москвич у гаража, детскую песочницу и не верил, что он
попал в прошлое.