- Это невозможно,
- она отодвинула мои документы.
-
Почему?
- Потому что ты
даже восьмой класс не закончил. Где это видано – экстерном сдавать
экзамены сразу за три класса?
- Что вы
предлагаете?
- Можем зачислить
тебя в восьмой «Г» класс. Приходи первого сентября, начинай учиться
как все, вливайся в коллектив, а в следующем учебном году будем
смотреть. Может быть ты после восьмого класса и в девятый
переходить не захочешь, поступишь в какой-нибудь техникум? Обычное
дело. Знаю я вас таких, нетерпеливых. Сегодня одно, завтра другое,
а мы, учителя, вам потакай. И вообще, почему ты без родителей
явился? Ещё и уселся без разрешения, нога за ногу. Демонстрируешь
какой ты независимый? Запомни, для меня ты – никто и звать тебя
никак. Здесь тебе не Кушка или откуда ты там приехал. Всё,
свободен, первого сентября приходи.
- Хорошо, - я
поднялся. – Документы остаются у вас, я зайду через… - посмотрел на
часы, – пятнадцать минут, и мы продолжим нашу замечательную беседу.
Советую никуда не отлучаться из кабинета.
- Наглец! – лицо
Лидии Борисовны пошло красными пятнами. – Забери свои документы с
моего стола! Сейчас же!
- Не нервничайте,
Лидия Борисовна, - сказал я ровным тоном. – Давление подскочит. Оно
вам надо? Пятнадцать минут, напоминаю.
И вышел из
кабинета.
Моя служебная
«волга» уже ждала у школы. Я вызвал её заранее, ещё перед выходом
из квартиры, чтобы не терять времени.
- Доброе утро,
Василий Иванович! – поздоровался я.
- Доброе утро,
Серёжа! – Василий Иванович начал складывать газету «Известия»,
которую читал. Он всегда её читал в свободное время. Удивительного
постоянства человек. – Куда едем?
- Пока никуда, -
сказал я, и снял трубку телефона.
После того, как в
моём распоряжении оказалась машина со служебным правительственным
телефоном, жить и решать вопросы стало намного удобнее. Несмотря на
всё, упорно декларируемое, равноправие советских граждан,
бюрократизм властных структур зашкаливал. В Кушке это было
практически незаметно, поскольку откуда там взяться бюрократии?
Город военных. Приказали – сделали. Не приказали – не сделали.
Проявил инициативу – выполняй. К тому же все друг друга
знают.
Не то в
Москве.
Всякий
мало-мальский начальник считал здесь себя чуть ли не пупом земли,
которому простые граждане должны кланяться и смотреть в рот. При
этом сам он точно так же, кланяясь и глядя в рот, смотрел на
вышестоящее начальство. Такая, вот, круговая порука. Чем ниже
властный эшелон (любой – советский, партийный или
правительственный), тем больше в нём было этой дурной чванливой
бюрократии, тормозящей любое здравое дело.